Гордая птичка Воробышек

— Ну шего? — возмущается девушка. Натужно проглатывает яблоко и неохотно отрывает взгляд от телевизора. — Как все оказалась! Сначала от общаги автобусом добралась, а потом по дорожке ножками, ножками, нашла подъезд, квартиру, и вот я тут. Правда, какая-то старушенция убогая из десятой квартиры меня проституткой валютной обозвала, представляешь? Но я ей так дверь в квартиру ногой впечатала и пообещала расквасить шнобель в клюкву, что, думаю, она теперь дважды котелком дырявым поразмыслит, прежде чем облекать свои похабные мыслишки в словарные выражения. У, кошелка старая!.. Ой, Женька, ты только посмотри! Я не могу! Какой пресс у этих мальчиков, какие кубики! Все! Немедленно шлю Серебрянского в тренажерку! Завтра же! А что, пусть качается. Ему со мной на море летом ехать, между прочим, оттенять, так сказать, мою неземную красоту, а он весь как гусь мягкотелый. Хоть отдохну вечерок без его внимания, а то достал со своей любовью!.. Слу-ушай, Женька, — Танька вновь вгрызается в яблоко, закидывает ногу на ногу и таращится в экран, — а Люкофф, мм, как? Лушше Мариошы?

— Что? — я непонимающе смотрю на нее.

— Ну как тебе Люков вообще, э-э, по десятибалльной шкале? Похоже у него, в отличие от Вовки, все кубики на месте. Так как? Ничего себе парниша?

— Чего? — шепчу я.

— Я смотрю, вы практикуете переодевание? — не унимается девушка и тычет в меня пальчиком с зеленым ноготком. — Хм, пляжные шортики? А ничего так, Воробышек, миленько. Наверно, этот вампирюга темноглазый для тебя их как от сердца оторвал, да? А еще просил меня шмотки привезти, мол, надеть тебе бедной нечего. Врун несчастный!

Я следом за Танькой опускаю глаза и смотрю на длинную светлую футболку, надетую на меня задом наперед, и выглядывающие из-под нее широкие хлопковые шорты до колен. Мужские шорты, явно принадлежащие хозяину дома.

Ого! Это что же, я так обнаглела, что попросила у Ильи одежду для себя? Не помню такого.

— Так как? — довольно скалится Танька. — Подошли Илюшке твои кружевные бикини, а, Жень? Или он предпочел винтажный свитер? Представляю, каким он в нем перед тобой красавчиком валялся! А БДСМ было? Признавайся, Женька! А то он с виду, ммм, такой брутальный чел, прямо до дрожи. Одни глазюки карие чего стоят! Точно не мой Серебрянский.

— Крюкова, ну какие бикини? С ума сошла? Какой жесткий секс? Вот подожди, я сейчас сбегаю в туалет, — обещаю, поспешно отступая к ванной комнате, — а потом вернусь и задушу тебя, поняла? Если ты не понимаешь, что такое дружеская рука помощи и обычное человеческое сочувствие, то…

— Ой-ой! Только не надо нам сирым-убогим о вашем высоконравственном! — кривится девушка, встает и с огрызком в руке топает на кухню. — Не надо о бедных дельфинах в море мокром! — крутит пальчиками в воздухе. — Я не вчера родилась, не заливай, Воробышек! Могла бы и сказать подруге, что у вас с Люковым шуры-муры не детские, а то учится она!

Я умываюсь, чищу зубы и расчесываюсь расческой хозяина. Выхожу из ванной и вижу в проеме кухонной двери Крюкову, цедящую из чайника в чашку крутой кипяток.

— Вот если бы кое-кто не устраивал в нашей общей комнате внеплановые свидания, — говорю сердито, прислонившись плечом и виском к стене (у меня вновь кружится голова), — то я была бы сейчас не здесь, а в общежитии. И, возможно, не лишилась бы работы.

Девушка ссыпает в чашку содержимое какого-то лекарственного пакетика, размешивает, затем идет ко мне, решительно сажает на диван и вручает в руки горячий напиток.

— Сядь, Женька, на тебе лица нет, и пей! — говорит с укором. — До дна! Доработалась, хватит! Как ты еще ноги не протянула с таким-то графиком? И потом, я не пойму, тебе что здесь, плохо? — возмущенно фыркает и округляет глаза. — Нашла с чем сравнивать! Ты еще скажи, что у Люкова хуже, чем в нашей холодной общаге! Да я такую шикарную плазму, как в этой квартире, только в супермаркете электроники и видела! Чего тебе надо-то?

— Хуже, Тань, — удивляюсь я словам подруги. — Я здесь в гостях и стесняю парня. Тем более что сама к нему напросилась, если быть честной. Кстати, — спрашиваю вдруг, порываясь встать, — а чего это мы с тобой расселись в чужом доме, как две клуши на завалинке? Нам же, наверно, пора уходить? И где, вообще-то, Илья?

— Тпру-у, лошадушка! — тормозит меня Крюкова, возвращая на диван. — Он передо мной не отчитывался, «где». Сказал только, чтобы я тебе лекарств купила и вещи привезла, пока ты здесь за котом смотреть будешь. Дал ключ и сообщил, что вернется через несколько дней. Ах да, деньжат отвалил с барского плеча нехило — вон, на комоде лежат. И все это, конечно же, только из чистых высоконравственных побуждений, — закатывает глаза Танька. — Х-ха! Так я тебе и поверила!

— Постой! — я смотрю на девушку, широко открыв глаза. — Как это: пока я здесь буду? — изумленно переспрашиваю. — Я не могу. У-у меня же учеба!.. И с работой надо что-то решать. Да и не мог Люков вот так запросто меня у себя оставить. Он же меня почти не знает…