Гордая птичка Воробышек

  - Таня? А ты почему здесь? - я только и успеваю, что удивиться, как девушка демонстративно отворачивается и уходит к лестничному пролету. Гордо топает вверх по ступенькам.

  Я сильно устала и замерзла, почти не чувствую пальцев ног, чтобы бежать вслед за подругой на четвертый этаж, и потому, воспользовавшись лифтом, встречаю ее уже у нашей комнаты. Закрываю за ней дверь и спрашиваю, тронув девушку за руку.

  - Крюкова, что случилось? Ты поссорилась с Серебрянским?

  Подруга молчит и куксится, нервно дергает плечом. Это на нее так не похоже, что я подумываю о глубокой личной драме, но сил на любопытство и чужую частную жизнь, после двухчасового блуждания по холодным ноябрьским улицам в поисках нужного переулка и родного общежития, нет совершенно, и я, пожав плечами, раздеваюсь, мою руки и щелкаю чайник. Пока он шумит, заглядываю в холодильник, достаю варенье, масло, хлеб и делаю нехитрые бутерброды. Надеяться на Танькину стряпню я перестала давно, вот и сейчас, скользнув взглядом по пустому нутру хладоагрегата, решаю довольствоваться малым. Ничего, для фигуры полезно.

  - Тань, чай будешь? С малиной?

  Я устало опускаюсь на стул, заливаю в заварник кипяток и готовлю чашки. Разлив чай, интересуюсь:

  - А ты почему не спишь? Вообще-то поздно уже. У тебя же завтра, кажется, сложные пары?.. Эй, Тань! - оборачиваюсь на длинный сопливый всхлип подруги и вижу ее, сурком забившуюся в угол кровати. - Та-ань! - испуганно давлюсь первым куском бутерброда, вскакивая из-за стола. - Да что с тобой?

  Крюкова невнятно фыркает, а я сажусь с ней рядом. Осторожно обнимаю за плечи и провожу рукой по темным волосам, не зная, что сказать.

  Но подруга говорит сама. Высморкавшись в протянутую мной салфетку, она неожиданно спрашивает, повернув ко мне заплаканное скуластое личико:

  - Жень, ты смотрела "Имитатор" с Сигурни Уивер?

  - Д-да, - удивленно отвечаю я. - А при чем здесь...

  - А "Дети кукурузы"? - перебивает она меня.

  - Конечно, это же по Кингу снято.

  - И "Психопат", по Роберту Блоху?

  - Тань, - в свою очередь перебиваю девушку, - я даже "Молчание ягнят" смотрела. Ты лучше скажи, к чему ведешь? - спрашиваю, поправляя очки. - А то непонятно. Постой? - поднимаю руку и прикладываю к горячему лбу. - Крюкова, ты как себя чувствуешь? - вздыхаю обеспокоенно. - Ты что, заболела?

  - Я?! - Танька сердито смеется, закатывая глазки. Неласково отпихивает меня в плечо. - Это тебе лучше знать, как я себя чувствую! - неожиданно выдает, и я так и застываю с открытым ртом.

  - Что?

  - Ты меня совсем не жалеешь, Воробышек, совсем! Я с тобой поседею, зачахну, издохну, а ты-ы!.. - я таращусь в Танькины черные глаза, полные слез, не замечая, что ее палец обвинительно упирается в мой бутерброд, забытый в руке. - Ты - бессердечная подруга моей студенческой юности, так и будешь преспокойно лопать масло!.. Ты где шлялась в ночном городе, горе луковое! Почему телефон отключила?! Ты сводку преступности видела?! Совсем совести нет, подругу до инфаркта доводить?! Сама же корила, сама говорила и сама же...

  Танька наползает на меня, раскрывает объятия, и я, наконец, догадываюсь о причине ее слез. Говорю виновато, обнимая девушку:

  - Тань, я не нарочно, так получилось. Такой день трудный был, да еще на работе задержалась. А потом, у меня деньги закончились, не рассчитала и пришлось пешком идти. Думала, сокращу дорогу, свернув к бульвару Влюбленных, а вышла не пойми куда. Я ведь город не слишком хорошо знаю, а тут еще снег все время на очки налипал... В общем, заблудилась немного. Пришлось искать дорогу, возвращаться и целый круг накидывать. Еле к общежитию выбралась. Слава Богу, что обошлось без приключений.

  - Без приключений? - щурит голодный глаз Крюкова и недоверчиво морщит хорошенький носик ищейки.

  - Ну...

  - Та-ак, Жень! Вот с этого момента поподробнее! - требует решительно, вскидываясь к столу и к закипевшему чайнику, и мне ничего другого не остается, как подробно рассказать подруге за чашкой чая свой непростой день.

  ***

  Новый день встречает нас хмурым тоскливо-сонным утром и уныло бьющей в окошко ледяной моросью. Первую ленту мы с Танькой дружно просыпаем и, чтобы успеть на вторую, прыгаем по комнате испуганными газелями, одеваемся, мчимся в университет и разбегаемся по корпусам.

  Я стаскиваю куртку и шарф прямо на ходу в коридоре - в учебном корпусе тихо, с начала второй пары прошло не меньше четверти часа, и мои торопливые шаги, переходящие в бег, разносятся вокруг гулким эхом. А шапку сдергиваю, запнувшись о высокий порог двери, уже в аудитории.

  Она летит под ноги куратору, читающему здесь спецкурс для четырех групп, голубой кеглей, и я лечу вслед за ней, вскинув руки и пытаясь удержать на носу очки. Тщетно. Вслед за шапкой они слетают с меня и падают к ногам изумленного преподавателя.

  - Воробышек?! - вскрикивает от удивления женщина и торопится прийти на помощь. - Что случилось? - берет меня под локоть, поднимая с пола очки. - Вас что, упаси Господи, кто-то преследует?!