Гордая птичка Воробышек

  В аудитории находится более ста человек, все замерли в любопытстве, и я совершенно не знаю, что сказать в оправдание своего фееричного появления. Закрывшись от мира на спасительный миг страшного смущения упавшими на лицо беспорядочными кудряшками волос, не убранными из-за позднего пробуждения в привычную "луковичку" на макушке, я молча перевожу дыхание, поднимаю шапку, куртку и встаю с колен. Стараясь не смотреть на ряды убегающих вверх парт, убираю от лица волосы и отряхиваю джинсы.

  - Извините, я... - собираюсь продолжить честным "проспала", но тут сверху доносится басистый голос нашего старосты Боброва, и сразу за ним его ехидный смешок:

  - Ага, преследуют! Мальчишки с рогатками! Правда, Воробышек?!

  Мне нечего ответить, - ну, погоди, Бобров! Понадобится тебе что-то от птички! Например, номерок телефона Ленки Куяшевой, одногруппницы Крюковой, получишь даже два - обоих ее ухажеров! - и я выпрямляю спину и согласно киваю, глядя в нечеткое лицо преподавателя.

  - Правда, София Витальевна. Вот, еле крылья унесла, - говорю, заливаясь румянцем под веселые смешки студентов. - Пожалуйста, можно я сяду?

  Женщина отвечает напряженным кивком, отступает к кафедре и начинает читать предмет. Забыв вернуть очки, задумчиво вертит их руке, постукивает о плечо, рассуждая о практике инженерных расчетов и сложных случаях нагружения оговариваемой ею конструкции. А я, поджав губы, поспешно ретируюсь к рядам парт и спешу вверх по наклонному возвышению, не смея вновь напомнить о себе и сбить преподавателя с мысли.

  Возле Невского сидит какая-то девушка-старшекурсница. Колька что-то коротко машет мне, жмет виновато плечом и шепчет: "Ну, птичка, ты и горазда дрыхнуть!" - великодушно предлагает подвинуться, но я, отмахнувшись в ответ, пробегаю дальше. Плюхаюсь на свободное место почти под самой галеркой аудитории, достаю учебные предметы и пытаюсь что-то писать, но без очков получается не очень.

  И все же я стараюсь. Закручиваю волосы на затылке, втыкаю в них карандаш, щурю глаза и старательно вывожу, полагаясь на слух и выработанную годами учебы моторику пальцев...

  - ...расчет на прочность, при сложном сопротивлении, требует определения опасных сечений и опасных точек. А условия жесткости и прочности позволяют оценить работоспособность конструкции или ее элементов...

  ... и вдруг подскакиваю от звука знакомого голоса, раздавшегося у самого уха:

  - Ужасно, Воробышек. Носом писать не пробовала?

  - Л-люков? - бормочу я, вскидываю голову и изумленно таращусь на темную фигуру, обозначившуюся слева от меня. - Ты как тут оказался? - задаю парню дурацкий вопрос, впрочем, тут же сообразив о своей буквальной недальновидности. - То есть... - окончательно смущаюсь от факта его присутствия рядом. - Чего тебе?

  Люков смотрит на меня и молчит, затем выдает раздраженно:

  - Мне ничего. А вот тебе... Ты что, птичка, решила меня и тут достать? Отчего не села в другое место? Я Синицыну круглосуточную опеку над тобой не обещал. Хватит декану с меня и двух часов дважды в неделю. Так какого черта ты бежишь ко мне?

  - Я? К тебе? - я так и раскрываю от удивления рот, глядя на недовольно поджатые губы парня. Справившись со вспыхнувшим в душе возмущением, отвечаю как можно холоднее:

  - Ну что ты, Люков, и не думала даже. При моих "минус четыре" достать тебя от входа на глаз непросто. Так что мне один черт, ты тут сидишь, или кто-то другой. Увидела бы, обошла бы Ваше Занудство стороной. Мне как, сейчас пересесть? - спрашиваю с вызовом, уж очень не хочется выглядеть в глазах Люкова какой-то озабоченной его персоной девчонкой. - Или разрешишь дождаться перемены? Знаешь, не хотелось бы вновь привлекать к себе внимание.

  У нас сдвоенная пара лент, и мне совсем не улыбается мельтешить во время лекции по аудитории, раздражая преподавателя из-за прихоти одного мнительного студента своей рыскающей в поисках свободного места фигурой. Но, не получив ответа, я все же сгребаю тетради и порываюсь встать, когда рука Люкова ложится на мое плечо, заставляя остаться на месте.

  - Сядь, Воробышек! - отрезает парень. - Ты права. На сегодня твой лимит внимания исчерпан. Пиши давай, - командует он, отворачиваясь. - Зачет никто не отменял, а твоя старательность, как я понял, оставляет желать лучшего.

  - Ну, спасибо, благодетель, - оскаливаюсь я, стряхивая с плеча тяжелую руку и вновь утыкаясь в конспект, когда слышу над головой короткий свист и неожиданно требовательное:

  - София Витальевна! Верните птичке очки, они вам совершенно не идут!

  ***

  Холодный ноябрьский воздух приятно наполняет легкие и остужает нервы после разговора с отцом. Я возвращаю Борису телефон, а на протянутую мне кредитку реагирую как обычно: предлагаю телохранителю оставить ее себе или, как альтернативный вариант, попробовать поиграть плоским предметом с задней щелью его хозяина. Склоняю здоровяка к отличному способу накопления личных депозитных средств через волосатый терминал работодателя.