Гордая птичка Воробышек

  - Больше всего на свете я хочу, чтобы ты лег рядом, хотя это и смущает меня до чертиков в глазах. Без тебя мне не уснуть в этом огромном чужом доме, а мне ужасно хочется спать. Очень! Я уже почти сплю, поэтому завтра буду считать все с нами произошедшее просто сном. А еще, - и это очень серьезно, несмотря на то, что почти тайна, - я благодарна сегодняшнему дню за то, что ты был со мной, и что с тобой ничего не произошло. Я уже не обижаюсь на злой поступок Якова и жалею его за его глупость и за его болезнь. Мне кажется, даже с Ириной и со всеми деньгами Большого Босса он глубоко несчастен и нуждается в тебе как в брате.

  - Ты не можешь этого знать наверняка, Воробышек.

  - Могу, Илья. Ты просто не замечаешь. Все, кто хоть раз касался тебя, был близок к тебе, теперь в тебе нуждаются. Это как неизбежность. От этого не убежать, как бы ни хотелось иного. Твой брат, твой отец, девушки... - я медлю со словами, - Ирина. Ты ведь знаешь, что если захочешь, сможешь легко вернуть ее, а Яков уступит?

  - Воробышек...

  - Тшш... - я прикладываю палец к губам и закрываю глаза. - Я все еще жду, а ты все еще не исполнил желание, хотя обещал. И потом, я еще не задала тебе самый главный вопрос вечера.

  - Какой же? - он послушно ложится рядом, очень близко от меня и, все же, не касаясь. Замирает, закинув руку за голову, так и не укрывшись одеялом. Но это не страшно, я тяну одеяло за край и сама укрываю его. Вновь прячу ладонь под подушку.

  - Скажи, Илья, почему Донг назвал меня рассветной? Это что-то из китайской философии? И чем ему не пришлись по вкусу наши печенья? Зачем он заставил меня съесть твое?

  Парень вновь молчит, но это молчание куда светлее прежнего и не пугает меня. Я терпеливо жду его слов, так и не размыкая глаз:

  - Ты задала четыре вопроса, любопытная птичка, я отвечу только на один.

  - Поймал, - вздыхаю я. Тепло парня так близко, мне сразу становится спокойно и хорошо. И почти все равно, что он скажет, лишь бы говорил.

  - Есть древняя китайская легенда, в которой рассказывается о молодом ткаче Люй Хане, что жил когда-то в ремесленном городе Линьдзы, столице царства Ци, в старенькой хозяйской фанзе. Люй Хань был беден, но очень честен и трудолюбив, старик хозяин не мог на него нарадоваться. Ткач ткал такие красивые ткани и ковры, что богачи съезжались в ткацкую лавку издалека, оставляя звонкие монеты и доброе слово, а красивые девушки сами искали внимания завидного жениха. Но Люй Хань не смотрел на них, он давно отдал сердце черноокой и круглолицей красавице Дан-дан, дочери своего хозяина.

  Уже готовилась свадьба, молодые люди были счастливы, когда на их беду, в лавку зашел богатый работорговец Чжоу Су и увидел Дан-дан. Он так поразился красоте девушки, что предложил Дан-дан за ее любовь несметные богатства, что хранили его сундуки - атлас и шелк, золото и серебро, жемчуг и дорогие камни, и Дан-дан не устояла. В тот же день она сбежала с работорговцем на одном из его кораблей, оставив Люй Ханя с разбитым сердцем.

  Перестал ткач ткать ткань, ничто больше не радовало его глаз, ничто не ублажало сердце. Не было больше в лавке звонких монет и хозяин прогнал его.

  - Сволочь, - шепчу я, а Люков продолжает:

  - Пять лет скитался Люй Хань отшельником по земле, еще на пять связался с разбойниками, он стал жесток и беспощаден, его сердце зачерствело, но человек не может жить без счастья, и все эти годы он просил бога Юйди - верховного владыку, которому подчинялось небо, земля и подземный мир, - открыть ему тайну, за что тот наказал его.

   И вот, когда наш бывший ткач уже отчаялся получить ответ, однажды южный ветер принес ему на языке женское имя "Веики", что значит "Сохраняющая любовь", и Люй Хань заплакал. Упал на колени и зашелся плачем, потому что вспомнил.

  "Рассветная девчонка", так он называл свою Веики, когда целовал сотни раз, пробираясь к порогу ее фанзы ранним-ранним утром. "Только ты, Рассветная", - так обращался, когда обещал вернуться, уезжая в большой город. А потом забыл. Красота Дан-дан, звон ярких монет, застили ткачу образ девушки, которой он дал первую клятву любви, а после так легко нарушил.

  - И что же? - от возмущения я даже отрываю щеку от подушки и заглядываю в лицо Ильи. - Бедная Веики после стольких лет ожидания приняла назад такого вероломного гада?

  - Нет, Воробышек, - хмыкает Люков, неожиданно щелкнув меня по носу пальцем. - Она долго и преданно ждала Люй Ханя, лила слезы и, в лучших традициях мыльных опер, смотрела на дорогу, меняя носовые платки. Давала от ворот поворот всем женихам, пока своей верностью не сразила сердце самого красавца Юйху - сына бога Юйди, гордого сторожа небесных светил, впервые за многие тысячи лет решившего снизойти к земной женщине, - так поразила его сила ее чувств. Ради Веики Юйху принял образ Люй Ханя и подарил девушке вечную жизнь. С тех пор они вместе затерялись где-то в кромке горизонта.

  - А что же Дан-дан?

  - Ничего. Шторм забрал их вместе с работорговцем в первую же брачную ночь. Со всем золотом и прочим скарбом.