Гордая птичка Воробышек

  - Мне тоже. Не кипятись, птичка, и не надумывай себе лишнего. Я страшно голоден, запахи пищи в этой кухне сводят меня с ума, но я честно желаю использовать свое право эксплуататора до конца, пока ты в моей квартире. А еще я грязный тип, находящий тайное удовольствие в созерцании девушек, принимающих пищу. Есть в этом что-то, мм... эротичное. Признавайся, Воробышек, ты ведь не ужинала вчера?

  - Нет, - отвечаю я, отступая к ряду кухонных шкафов. - В-вообще-то, вчера я собиралась уйти.

  - Вот и славно, - наконец отводит от меня взгляд Илья и косится в сторону. - Что это у тебя на плите? - вскидывает любопытную бровь. - Мясо? Тащи все! - разрешает в ответ на мой кивок и добавляет в спину, когда я поворачиваюсь и ступаю за тарелками к посудной стойке, тянусь, привстав на цыпочки к верхней полке шкафа за салфетками. - И себя не забудь подать, Воробышек, под каким-нибудь соусом. Что-то я слишком голоден.

  Наверняка это шутка, и я легко пропускаю слова Ильи мимо ушей. Он произносит ее неожиданно зло и сердито, вполне в похмельном бухтящем духе проснувшегося после дебоша пропойцы, - мне ничего не остается, как отнести ее к переменчивому, кислому настроению парня.

  - Не переигрывай, Люков, - отвечаю я, нарезая хлеб и наполняя тарелки для нас двоих мясом и гарниром. Илья прав, несмотря на такой поздний, а может, ранний час, я совсем не против перекусить. К тому же намерена оставить здесь все продукты, привезенные мне братьями, чтобы восполнить пробел, образовавшийся после меня в холодильнике. - Не такой уж ты страшный эксплуататор, каким хочешь казаться. И один жалкий простуженный воробышек вряд ли умерит твой внезапно проснувшийся волчий аппетит. Куда лучше вот это...

  Я поворачиваюсь к Люкову и останавливаюсь с занесенными в руках тарелками, в одно скупое, тут же отлетевшее прочь мгновение, успев уловить незнакомый взгляд Ильи. Такой жадно-мужской и оценивающий, что мои голые коленки под халатом, на добрую ладонь открывающий их, и те краснеют от его неприкрытого откровения.

  Мне показалось. Конечно, показалось. Вряд ли возможен интерес такого парня, как Люков, ко мне в подобном контексте. Этого просто не может быть. Да, я бравировала перед той девушкой - Марго, кажется, его привязанностью и придуманным чувством, но была слишком больна, чтобы задумываться о сказанном тогда всерьез. А сейчас... А сейчас я не должна допускать себе даже возможной мысли в это поверить. Слишком ярок Люков для девушки, подобной мне, слишком порывист в увлечениях и слишком непостоянен. Если я умру еще раз, то больше не воскресну.

  Я чувствую: ему по силам разрушить меня. По силам прокрасться в сердце и завладеть мыслями, как когда-то удалось моему верному партнеру по танцам - Виталию, если только позволю себе быть слабой. Слишком я расположена к нему. А я не могу позволить слабости, я дорогой ценой собрала себя по кускам, и должна об этом помнить. Помнить о том, что мелькнувший в глазах Люкова интерес ко мне, как возник не из чего, так же быстро ни во что и канет.

  - Совсем не страшный? Жаль, - отзывается Илья, наблюдая за мной. - Мужчине присуще мнить себя великим в близком присутствии женщины. Этаким агрессором и хозяином положения, это окрыляет и добавляет уверенности в себе. Ладно, Воробышек, - парень вздыхает и милостиво отводит глаза, - оставим тебя на потом.

  Он отворачивается, а я нахожу в себе возможность дышать. Тихо сажусь напротив Ильи за стол и не поднимаю от тарелки глаз, вяло ковыряя вилкой и ножом давно остывшее мясо. Когда приходит черед кофе, я молча завариваю Илье свежий и режу черничный пирог, к моему скрытому удовлетворению и облегчению удавшийся на славу.

  - Где твой отец, Воробышек? - неожиданно произносит Люков, когда я ставлю перед ним тарелку с десертом и подвигаю напиток. - Твой брат забыл упомянуть, как именно его называет отец. Почему?

  Моя рука так и замирает над чашкой, а глаза поднимаются на парня. Убедившись, что он намерен услышать ответ, а не просто разбавляет вопросом затянувшуюся между нами паузу, я говорю:

  - Потому, что его нет. Погиб на учениях в море, семь лет назад. Он был военным. Случайная смерть при запуске новой ракетной установки, единственная в том походе.

  - Откуда ты? Из какого города?

  - Гордеевск. Правобережье, а что?

  - Кто такой Игорек?

  - Люков, это что, допрос? - я опускаю руки ладонями на стол и невольно напрягаюсь. - Группу крови и личный идентификационный код тоже хочешь знать?

  - Нет, - невозмутимо подносит пирог ко рту парень и сужает взгляд. - А скажешь?

  - Нет, - в свою очередь отвечаю я. - Как не стану отвечать на вопросы, которые касаются только меня. Я же не спрашиваю тебя, почему ты живешь один и весьма безбедно. Хотя это выглядит странно.

  Люков со вкусом слизывает с губ стекающую чернику, отпивает глоток кофе и ухмыляется.