Гордеев – дракон на минималках. Том 2

А этот декан реально крутой мужик, хоть и показался поначалу совсем не таким. Походу, мне с ним капец как свезло!

— Ладно, Гордеев. Пора бы тебе и на занятия отправляться, а то уже второй урок загибаешь, — пожурил меня декан.

Он еще раз кому-то позвонил.

— Валентин Прохорович, у меня к вам просьба. Вы же видели, как по вине академии пострадал один из наших студентов? Он сейчас у меня. Так вот, сходите-ка вы с ним в университетский магазин и выпишите ему новую форму под его размер, так сказать, в качестве компенсации. Ну и в душ пусть забежит по-быстрому, а то уж больно душистый аромат от него. До третьего урока управитесь? Ну… хотя бы до середины. Я сообщу преподавателям. Хорошо. Жду.

Через пять минут в кабинет заглянул завхоз Коржиков. На его лице было такое недовольное выражение, словно его оторвали от важного государственного дела. Декан, увидев его, едва смог сдержать улыбку.

— Вечно чем-то недоволен, — шепнул он мне. — Ну, давай, Гордеев, иди. Время не ждет.

— До свиданья, Александр Иванович, и спасибо вам огромное, что не отчислили, — радостно попрощался я и пошел к двери.

Когда я подошел к Коржикову, то услышал, как он бурчит себе под нос:

— А надо было. Да еще и выпороть вдобавок, и в карцер посадить дней на пять. Вот были же раньше времена, — с горестью добавил он, — я всех студентов в ежовых рукавицах держал. — И он крепко сжал перед своим носом кулак.

Мы с Коржиковым спустились обратно в цокольный этаж, где в дополнение ко всему остальному находилась и весьма шикарная сауна, предназначенная, как я понял, исключительно для преподавателей и работников академии. Там я по-быстрому принял душ, а потом под строгим надзором недовольного завхоза мы пошли в магазин, где мне подобрали новую форму. Она оказалась, на удивление, даже лучше старой. Пока я ее примерял, продавец тихо спросил у Коржикова:

— Кто это? С какого хрена ему форму за просто так отдаем?

— Вот и я про то же, — начал гневно сокрушаться завхоз. — Явился проходимец какой-то, испортил казенное имущество в количестве сорока восьми гигантских ядовитых пауков и одной гидры, всеми обожаемой Матильдочки, а ему после этого еще и форму выдавай. Куда, мать вашу, катится этот мир?

Продавец укоризненно покачал головой и с осуждением глянул в мою сторону.

Я же только снисходительно поржал на них про себя. Подумаешь, собрались два старикана и начали другим кости перемывать. Это вообще один из первых признаков старости: когда чужие жизни начинают тебя интересовать больше своей. Вот другое дело я: уже пятую сотню лет разменял, а все живу в свое удовольствие и к другим особо не лезу, а значит и чувствую себя лет эдак на двадцать пять, чего и этим двум болезным желаю.

Короче, новая форма мне понравилась, и я довольный, как слон, перекинул сумку с учебниками и тетрадями через плечо и пошел на выход из магазина.

— Куда⁈ — не своим голосом закричал продавец. — А расписаться в получении? — Он гневно посмотрел на меня и вручил мне какую-то бумажку.

Я сочувственно усмехнулся, поставил на листке какую-то закорючку и вышел из магазина. Вернувшись в здание академии, мы поднялись на второй этаж и свернули в левый коридор. Коржиков семенил рядом со мной, снова ворча себе под нос, да так, чтобы обязательно мне было слышно:

— Что за молодежь нынче пошла? Ты им — добро, а они даже спасибо не скажут. Неблагодарные отродья. Заковать бы вас в кандалы, да подвесить на пару часиков в подземелье. Быстро бы научились, как надо со старшими себя вести.

— Вы что-то сказали, Валентин Прохорович? — наконец не выдержал я.

Завхоз злобно зыркнул на меня и ничего не ответил. Через пару секунд он снова начал нарочито громко бормотать себе под нос:

— Еще спрашивает, паршивец, сказал ли я что-нибудь. А ему какое дело, что я там говорю? Не для твоих цыплячьих мозгов. Хе-хе. Все равно ни до чего не допрет. Как хоть таких вообще в академии берут? Разгильдяи и бездельники…

Дальше слушать я не стал и, ускорив шаг, вскоре свернул в один из коридоров.

— Не туда, дурья твоя башка! — услышал я за спиной запыхавшийся голос Коржикова, который тщетно пытался меня догнать. — Вот же твой кабинет. — И он указал на одну из дверей, мимо которой я только что прошел.

Ну наконец-то! А то я уж начал думать, что эта пытка мерзким завхозом никогда не закончится. Я сухо глянул на Коржикова, молча ему кивнул в знак благодарности и, отвернувшись, постучался и открыл дверь в кабинет, где сейчас шел урок по защитным заклятиям.

— Можно войти? — по старой школьной привычке Саньки Гордеева спросил я.

На меня с интересом уставилось множество глаз. Преподаватель, видимо, уже предупрежденный, едва заметно кивнул и вернулся к объяснению новой темы. Я быстро зашагал вдоль крайнего ряда парт, пока не увидел свободное место. Усевшись рядом с растрепанным рыжеволосым парнем, я достал учебник и тетрадь по защитным заклинаниям и начал переписывать с доски тему урока.

— Эй, — вдруг легонько толкнул меня локтем сосед по парте, — ты че, реально всех тренировочных пауков в одиночку замочил?