Гордиев узел

Около полудня уже, наверное, можно будет дозвониться до Ларри. Он мысленно рассказывал репортеру свою историю, раскладывал перед ним чертежи и фотографии, комментировал. Рядом с ним лежала оставленная кем-то из посетителей «Нью-Йорк таймс». Георг прочел заметки об Афганистане и Никарагуа, о перспективном кандидате в президенты и о дефиците торгового баланса.

Сообщение было опубликовано в рубрике «Городская хроника».

Вчера при попытке задержать и выслать за пределы страны нелегально находящегося в США гражданина Германии Георга Польгера пострадали два сотрудника полиции. Один из них до сих пор находится в госпитале имени Франклина Делано Рузвельта, второму была оказана амбулаторная помощь. Злоумышленнику удалось скрыться. Полиция будет благодарна за любую информацию, которая…

Сначала Георг впал в какой-то мыслительный ступор. Потом в голове у него понеслась по кругу одна и та же мысль: это какая-то чушь. Это просто нонсенс, как ни прикидывай. Допустим, русские захотели, чтобы их люди сидели во Франции, это понятно. Но при чем тут Штаты? Они, конечно, могли посадить их и здесь, но чтобы у них были полномочия натравливать на него, Георга, сотрудников местной полиции?..

Он еще раз мысленно, шаг за шагом, прошел всю свою историю. В том виде, в каком он вчера препарировал ее для репортера. Европейский консорциум, англичане, немцы, итальянцы и французы, совместно разрабатывают проект нового боевого вертолета. Пока понятно? Пока понятно. Им удается технологический прорыв; речь идет уже не просто о более скоростном вертолете с усиленной бронезащитой и большей боевой нагрузкой, а о грозной машине, на фоне которой другие виды оружия превращаются в горы ненужных железяк. И которую поэтому планируют поставить на вооружение не только в армиях упомянутых четырех европейских стран-производителей, но и всех членов НАТО, включая США. Это тоже понятно. Понятно также, что для русских это представляет огромный интерес и они спускают на данный проект целую свору своих людей. Замаскировавшись под бюро переводов, эти люди вошли в контакт с ним, Георгом, поставили его с помощью нескольких комбинаций во главе другого, зависимого от Мермоза и работающего на него бюро переводов, а потом через него добыли необходимые документы. Все еще понятно? Все еще понятно.

Дальше все становилось гораздо сложнее. Георг вспомнил вопрос Хелен: зачем русским или полякам понадобилось разрушать его жизнь в Кюкюроне и как им это удалось? То, что им хотелось нейтрализовать его как слабое, опасное звено в цепи своих комбинаций, сделать фигурой сомнительной для окружающих и особенно для правоохранительных органов и что они поэтому подкинули французам соответствующую информацию о нем, — этот аргумент Хелен условно приняла. И его самого он тоже до сих пор удовлетворял. Но зачем им вообще понадобилось возиться с этими «слабыми и опасными звеньями»? Почему бы им было просто не смыться за пресловутый железный занавес, который до сих еще достаточно крепок, чтобы не пропустить возможных преследователей и расследователей? Он, конечно, понимал, что для русских информация о том, чем занимается противник, гораздо ценнее, если этот противник еще не знает, что им уже все известно. Остается вопрос: как русским удалось натравить на него французов, сделать его сомнительной фигурой в их глазах, а его дальнейшую жизнь в Кюкюроне — невозможной? Ну, по-видимому, имеются тысячи способов сделать это. Убедительно? Не очень. Что-то во всем этом не устраивало Георга, он был недоволен «второй частью» своей истории, но не знал, что именно ему не нравится и как изложить это иначе.

Теперь что касается Нью-Йорка и «Таунсенд энтерпрайзес». То, что он благодаря плакату в комнате Франсуазы правильно выбрал направление поиска — Нью-Йорк, принялся искать ее здесь, привлек к себе внимание и стал объектом слежки, потом, в свою очередь, сам начал следить за Рыжим и вышел на «Таунсенд энтерпрайзес», — это одно. Это понятно, потому что все так и было. Другое было совсем непонятно. Почему КГБ задействовал в Провансе своих людей не откуда-нибудь, а из Нью-Йорка? С Булнаковым он еще допускал такую возможность; ему пришли в голову американский агент Хабиб и немецкий агент Вишневски, которых посылали в разные страны с самыми трудными заданиями. Но Франсуаза оставалась для него в этом смысле загадкой.