Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914)

от 4 до 5 тыс. – в 7;

от 5 до 6 тыс. – в 4;

от 6 до 7 тыс. – в 6;

свыше 10 тыс. – в 4

Всего – 102

Первый полный учет чиншевиков, живших в городах, был представлен лишь в 1897 г. Ранее Игнатьев не ответил на министерские запросы от 28 сентября 1891 и 3 мая 1896 г.1255 Ситуация выглядела следующим образом:

«Городские жители» (по данным первой таблицы в отчете составлявшие 423 401 человек, а по данным нижеприводимой – 427 694) делились примерно на следующие сословные и религиозные категории:

Если принять во внимание, что большинство из 73 176 христиан были поляками, то, исключив определенное число немцев, русских и армян, можно считать, что в конце XIX в. в городах и местечках проживало около 70 тыс. деклассированных шляхтичей.

Они были слишком тесно связаны с еврейским населением, чтобы государство согласилось предпринять по отношению к ним какие-то особые меры. Указ об обеспечении городских чиншевиков и ликвидации владельческих городов и местечек, изданный 17 июня 1897 г., касался лишь северо-западных губерний. На Правобережной Украине ничего не изменилось. Это вызвало удивление Николая II при чтении отчета генерал-губернатора М.И. Драгомирова за 1900 г. – на полях отчета сохранилась сделанная его рукой отметка «Почему?». По просьбе министра внутренних дел Д.С. Сипягина 7 июня Драгомиров объяснял, что в крайнем случае можно подумать об обязательном выкупе (с компенсацией от государства) 12 основных городов, остальные же могут оставаться в частных руках1256. Таким образом, ничего не изменилось.

Наш анализ не охватывает положения всех категорий бывшей шляхты во всех трех губерниях. Если к 70 тыс. городской деклассированной шляхты прибавить 270 тыс. сельских чиншевиков, то в сумме получим 340 тыс. Эта цифра соответствует установленной нами численности деклассированной в 1850-х гг. шляхты. По переписи 1926 г. в Советской Украине насчитывалось 496 тыс. поляков. Известно, что в той части Волыни, которая была присоединена к Польше, их проживало около 80 тысяч. Однако разница в 230 тыс. человек свидетельствует не только о естественном приросте. Среди не охваченной исследованием шляхты была и та ее часть, которую приписали к государственным крестьянам, а также та, которая жила в казенных городах, интеллигенция, о которой еще пойдет речь в последней главе, мелкие землевладельцы и т.п. Следует также учитывать и то, что перепись 1926 г. включала поляков, которые не принадлежали к шляхте, колонистов из бывшего Царства Польского и Галиции, прибывших на Правобережную Украину до Первой мировой войны, лиц, высланных на Кавказ или в Сибирь, которые позднее вернулись домой, и некоторую (определить долю трудно) часть жителей Мазовии.

По крайней мере, можно утверждать, что нам удалось извлечь из бездны забвения большую часть бывшей деклассированной шляхты. Ее история со времени присоединения к Российской империи превратилась в настоящую многоактную драму. Польские помещики после восстания 1863 г., в период, когда указ 1865 г. поставил под сомнение их земельное преимущество на Украине, обратили внимание на то, что отмена в 1840 г. Литовского статута создала удобную для них лазейку, воспользовавшись которой можно было отказаться от обременительной обязанности опеки и предоставления крова шляхетской бедноте согласно давней польской традиции. На протяжении полувека богатые помещики, которым подражали и русские помещики, постепенно начинавшие преобладать в этих землях, безжалостно сгоняли с земли своих прежних «братьев». Несмотря на это, самые серьезные польские историки продолжают способствовать и в наши дни укреплению мифа о единстве и равенстве шляхетского сословия. Хенрик Самсонович и Януш Тазбир в работе 2001 г. пишут: «В случае сохранения независимой Польши не удалось бы, естественно, избежать серьезных внутренних конфликтов. Первым из них было бы столкновение центральной власти с шляхетской “голотой”, которую опрометчиво лишили политических прав в Конституции 3 мая. Другое дело, что далекоидущие планы наиболее радикальных представителей эпохи Просвещения не предполагали (в отличие от Франции того времени) ликвидации шляхетских привилегий, наоборот, речь шла о постепенном распространении их на все слои населения. “Голота” была бы лишена привилегий, таким образом, лишь временно»1257.