Гордиев узел Российской империи

Письмо не было прочитано адресатом: Васильчиков умер, а генерал-губернатором был назначен генерал Н.Н. Анненков, старик, несколько впавший в детство (интересно, что его дочь была замужем за графом Э. – М. де Вогюэ, в будущем прекрасным популяризатором русской литературы во Франции). Киевский митрополит поспешил сразу же убедить нового генерал-губернатора в том, что поляки и в дальнейшем стремятся в своих интересах использовать просвещение люда. В качестве примера он ссылался на мирового посредника в Бердичеве, Хейне, который, распространяя буквари, «стремится к усилению польского элемента на счет русско-православной народности». Митрополит советовал его «от сей должности устранить»551. Вместе с этим посредником были уволены и поляки – школьные учителя, которые не придерживались инструкции от 11 мая 1862 г.

9 февраля 1863 г. Анненков рекомендовал гражданским губернаторам трех губерний начать безжалостное преследование польских школ, на которые вновь стали смотреть как на признак деятельности тайных обществ552, а 26 февраля он выслал в Министерство внутренних дел отчет гражданского губернатора Киевской губернии П.И. Гессе со списком семнадцати приходских католических школ этой губернии, в которых учился 221 украинский ребенок553. Власти не обратили внимания на жалобу Боровского от 14 марта 1863 г. в связи с отрешением от должности шести католических священников в Волынской губернии. К тому моменту полиции уже было известно, что восстание в Варшаве угрожает перекинуться и на Правобережную Украину. Полиции не было известно, что польские помещики в этих трех губерниях не склонны прислушиваться к призывам из Варшавы, что они препятствуют распространению среди украинского люда написанной в Варшаве «Золотой грамоты», в которой давались абсолютно нереальные обещания – мол, получив волю, поляки дадут крестьянам больше свобод, чем царь554. Несколько вялых и не связанных между собой выступлений повстанцев (к этому вопросу мы еще вернемся) в мае 1863 г., которые могли создать впечатление, что восстание распространилось на Украину, были разгромлены царскими войсками, так что после этих событий уже не могло быть и речи о культурных контактах между помещиками и крестьянами.

1 мая 1863 г. волынский полицмейстер предложил Анненкову «воспретить вовсе обучение мальчиков при приходах или же дозволить таковые только при духовных семинариях для обучения служению при алтаре». В тот же день генерал-губернатор издал это предложение в форме приказа. Отныне по всей Украине было запрещено изучение католического катехизиса. Приказ будет оставаться в силе на протяжении десятков лет555.

Как показал А. Миллер, русско-польский конфликт прямо отразился на решении «украинского вопроса». Царская власть не была в состоянии развить русское образование среди украинского народа. А каким образом в историографии описываются польско-украинские отношения в этот период? Польская историография питает определенные иллюзии насчет существовавшей будто бы возможности объединения шляхты и крестьянства в борьбе с царизмом. Так, Стефан Кеневич, автор основательной работы о восстании 1863 г., пишет, что «одной из основных причин падения Национального правительства [правительство Польского восстания в Варшаве. – Д.Б.] было то, что польское восстание не охватило крестьянские массы Украины и Белоруссии»556.

Спрашивается: каким образом могли украинские крестьяне солидаризироваться со своими помещиками, которые, преследуя свои собственные интересы в 1863 – 1864 гг., только и думали о сохранении неограниченной барщины во всей ее жестокости? С. Кеневич, описывая последнего руководителя восстания Ромуальда Траугутта, пишет, что ему предстояло решить самую «сложную проблему, которую приходилось решать польскому народу», – проблему объединения с украинским крестьянством. На самом же деле к этому моменту проблемы как таковой уже не было. Поражение поляков было предрешено. Парижская эмиграция не хотела этого признавать, а предостережения Северина Гощинского, изложенные в книге «Король старого замка» (1842), и призывы нескольких членов «Общества Умань», созданного в 1835 г., после раскола польского демократического общества, не были услышаны. Т. Бобровский указывает на то, что в 1863 г. крестьяне были на стороне царских властей, мечтая, как правило, лишь о грабеже поместий.