Гордиев узел Российской империи

В нашу задачу не входил анализ всего разнообразия польско-еврейских отношений – данное исследование сосредоточено на том аспекте этих отношений, который непосредственно связан с аграрной сферой. Однако в завершение отметим, что, несмотря на незначительное число евреев, вовлеченных в орбиту поместного хозяйства, они стали объектом характерной для поляков еще с эпохи барокко антиномии любви и ненависти к еврейству. «Kraj» публиковал желчные статьи уже упомянутого доктора «A.J.», которые хорошо передают эту двойственность. Польские землевладельцы сами способствовали (а русские помещики им в этом подражали) формированию группы еврейских арендаторов, чьими услугами они пользовались, однако при этом они чувствовали лишь пренебрежение к посредникам, благодаря которым им зачастую удавалось избежать продажи имения. Они охотно преувеличивали «угрозу» еврейского «нашествия». Подавленные тем, что не могут сохранить «святую землю своих предков», поляки трансформировали горечь разочарования в озлобленность против тех, кому они эту землю передоверяли. Названному «A.J.» не хватало слов, чтобы заклеймить еврейских арендаторов, которые оставляли хасидизм, одевались в европейское платье и получали европейское образование. Их этническая солидарность напоминала ему «щупальце спрута». Они могли так завлечь сезонных рабочих выгодными предложениями, что опустошали рынок труда. По мнению автора, эти люди создали новую, неизвестную до 1863 г. касту, разрушающую устои патриархальной жизни. Они безжалостно эксплуатировали взятую в аренду землю, истощали почву в погоне за легкой прибылью, не ремонтировали хозяйственные постройки и усадьбы, из-за чего усадьбы теряли свою прежнюю привлекательность, не ухаживали за газонами и цветниками в парках, вытоптанных скотом. Между тем 15 рублей арендной платы с каждой десятины да еще несколько тысяч залога были заманчивым кушем для помещиков, тем более что арендные ставки стремительно росли. Аренда позволяла не только избежать принудительной продажи, но и позволяла избежать хлопот по ведению хозяйства и вести роскошную светскую жизнь за границей. В свою очередь, арендатор перенимал методы эксплуатации (иногда ее даже усиливая) бывших крепостных или деклассированной шляхты, все больше ненавидевших его, и – даже с учетом расходов на семена, орудия труда, страхование – получал значительные прибыли.

В этом запутанном клубке противоречий, обусловленных жадностью и завистью к ближнему и разрешавшихся всегда за счет самой слабой стороны, антисемитизм становился своего рода алиби, а евреи – козлом отпущения. Отмена крепостничества в 1861 г. переполошила помещиков:

Край богатый, Украина,
Ты и барщина едины,
Без нее и без кнута —
Конец света для тебя!

В 1884 г. арендаторов-евреев обвинили в нагнетании ситуации, в которой в действительности они выступали орудием:

Рубеж наш, Украина,
Что о тебе говорят?
Ты отныне – Палестина,
А не наша земля1555

.

Когда Российскую империю захлестнула волна неслыханного антисемитизма, польский «Kraj» присоединился к общей травле. Круг социальных и этнических антагонизмов замкнулся. Все этнические группы Украины испытывали взаимную вражду. Укрывшиеся в своих резиденциях, словно в крепостях, поляки, как и их соседи, жили почти в полной изоляции от остальных. Этот мир, словно замкнутый сосуд, внутри которого нарастало давление, должен был в какой-то момент взорваться.

ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ: 1864 – 1914 годы

Выявление и описание различных социальных структур Правобережной Украины конца XIX – начала XX в., анализ эволюции каждой из них в отдельности и их взаимодействия в условиях настойчивой и последовательной политики русификации этого региона дают основания для констатации, что русская колонизация, с последствиями которой современная Украина столкнулась после распада в 1991 г. советской империи – наследницы имперской России, была практически завершена на Левобережной Украине к моменту ликвидации Екатериной II в 1764 г. Гетманщины, а на Правобережной продолжалась на протяжении всего XIX в. Следует подчеркнуть, что при этом российской власти не удалось, несмотря на все русификаторские усилия, элиминировать поляков из этого региона. Описываемые явления происходили в относительно недавнем прошлом, а потому стоит обратить внимание на то, насколько глубоко они повлияли на сознание ныне живущих.

Политиков и дипломатов поразила сила, с которой после распада СССР проявились национальные тенденции. Однако не настало ли время государственным мужам, вместо того чтобы цепляться за удобные, столь стабильные и «успокоительные» схемы, предлагавшиеся в эпоху тоталитаризма, переосмыслить происходящее, применив комплексный подход? Прежде всего это касается осознания всей сложности географической и исторической ситуации.