Гордиев узел Российской империи

Первые годы царствования Александра I были отмечены снисходительным отношением к проведению проверки польской шляхты, что было следствием вмешательства отдельных государственных деятелей, какое-то время близких к императору. Между тем в марте – мае 1804 г. на Киевщине развернулись события, которые показали, насколько продолжали сохранять свою активность сторонники силовых решений, в частности князь П.В. Лопухин, сменивший Державина на посту министра юстиции. С 1799 г. ему принадлежало в Богуславском (впоследствии Черкасском) уезде большое, в несколько сел имение, в том числе и Корсунь (здесь впоследствии часто бывал Тарас Шевченко), где проживало около 800 душ мужского пола, незаконно отнесенных к крестьянам во время переписи 1795 г. и с тех пор постоянно выступавших с протестами. Военный губернатор А.П. Тормасов к этому времени уже многократно обращался к местной шляхетской полиции, которая проявила полную беспомощность, пытаясь обезвредить зачинщика Антония Сохачевского, объявившего себя шляхтичем и убеждавшего подобных себе, что для них было бы выгоднее, если бы их записали в мещанское сословие, а не в крестьянское. В марте Сохачевский обвинил в преследованиях капитана Лаврова, эконома Лопухина, а Лавров, в свою очередь, обвинил Сохачевского и его товарищей в непослушании. Тормасов выслал к ним трех судей из земского суда вместе с уездным предводителем дворянства, несмотря на проявленное недоверие мятежников к этому суду. Однако жители Корсуня не только не отказались от своих требований, но заняли еще более воинственную позицию. Тогда военный губернатор прибегнул к средству, которое в XIX в. станет крайне распространенным, – он вызвал сотню донских казаков и передал их под командование статского советника и начальника киевской полиции Ергольского, предоставив ему полную свободу действий. Ергольский собрал глав всех семей и зачитал им указ о даровании имения Лопухину вместе со всем «инвентарем» (чтобы не сказать – поголовьем), т.е. проживавшими там людьми. Однако желавших стать подданными министра не оказалось. Тогда с каждым была проведена отдельная беседа, но, несмотря на уговоры забыть «бредовые идеи о вольностях», никто не уступал, ссылаясь на давние привилегии, подтвержденные Станиславом Августом в 1792 г., т.е. после проверки и принятия «Закона о сеймиках». Бумаги же, по которым чиншевая шляхта была превращена в наследственную собственность русского князя, бунтовщиков также не убедили. Двадцать шесть мятежников было отправлено с казачьим конвоем в Васильковский и Богуславский суды, дабы выбить дурь из их голов. Уже известный нам гражданский губернатор, тайный советник Панкратьев, сперва решил распределить непокорных по другим селам имения среди украинских крестьян. Однако в конце отчета от 30 мая 1804 г. на имя министра Тормасов отмечал, что подобное расселение сложно осуществить, а потому пока под стражей казаков арестанты отправлены на принудительные работы187. Отсутствующие в этом докладе подробности о завершении дела находим в годовом отчете Панкратьева, где уточняется, какими именно методами Ергольский попробовал заставить их забыть «бредовые идеи»: каждого десятого в его присутствии били публично кнутами, за проведение наказания отвечал богуславский исправник Баранов. Ергольский получил за это благодарность от царя, а 26 мятежников в конце концов были высланы на поселение в Сибирь188.

Несмотря на такое силовое решение проблемы, которое Тормасов и Лопухин провели чуть ли не «по-семейному», шляхта и в дальнейшем слабо поддавалась контролю и, по крайней мере теоретически могла свободно перемещаться. Панкратьев вынужден был 9 марта 1805 г. признать, что ревизионные комиссии работают крайне медленно, и смог лишь выслать приблизительный перечень 160 семей своей губернии, чье благородное происхождение было подтверждено. В свою очередь, 26 октября 1805 г. Александр I приказал вновь рассмотреть этот острый вопрос. Чарторыйский, став сенатором, за месяц до Аустерлицкой катастрофы, находился на вершине своего влияния. Сенат, принимая во внимание власть, сосредоточившуюся в руках друга царя, предоставил по предложению министра финансов на решение этого вопроса двухгодичную отсрочку до 1 января 1808 г.189

Вершина благих намерений властей

Царивший застой и сохранявшееся спокойствие были нарушены подошедшим к границам Российской империи Наполеоном.

1806 год прошел без ощутимых подвижек в решении шляхетского вопроса. Можно отметить лишь рассмотрение Сенатом 10 марта 1806 г. доклада генерала Тормасова, сетовавшего на то, что обнищавшие шляхтичи, еще недавно солдаты или пленные, возвращаясь в его губернию, не имеют постоянного места жительства, не платят податей и не избирают «никакого рода жизни». Кочубей издал очередной указ о проведении переписи этого рода «вольных людей» во всех западных губерниях190. Скорее всего, речь шла о возвращении оказавшихся не у дел бывших легионеров Бонапарта.