Гордиев узел Российской империи

Некоторые польские предводители дворянства, осознав таившуюся в сложившейся ситуации опасность и стремясь избежать беспорядков (поляки в Комитете умело сыграли на страхе), согласились подтвердить многим шляхетское происхождение на основании простых свидетельств третьих лиц. В Комитете прежде всего шло обсуждение целесообразности генеральной проверки, поскольку несколько подозрительных случаев было обнаружено лишь в конфискованных государством староствах, которые в конечном итоге были немногочисленными. В целом же шляхта всегда была и должна была оставаться шляхтой, поскольку ее благородное происхождение было подтверждено сразу после перехода в состав Российской империи. Чарторыйский и Чацкий подчеркивали, что из-за нескольких упомянутых одиночных случаев было бы несправедливо требовать полной проверки. Они настаивали на том, что чиншевиков всегда признавали шляхтичами, и этот факт не подлежал обсуждению, поскольку его невозможно было доказать. Проведение же генеральной проверки было делом сложным и дорогостоящим как для государства, так и для проверяемых.

Окончательная рекомендация звучала однозначно. Нужна не дополнительная отсрочка, а прекращение придирок. Это было наиболее великодушное предложение за весь период рассмотрения шляхетского вопроса. Впрочем, оно и останется таковым на протяжении всего XIX в. Даже после отмены в 1861 г. крепостного права в России польские помещики отказывались предоставлять своим чиншевикам землю, как это предлагалось царским правительством. Чарторыйский же утверждал, что в дворянские книги должна быть записана вся шляхта и не следует принимать во внимание сомнения или подозрения отдельных землевладельцев относительно благородного происхождения чиншевиков (подобным образом в XVIII в. польские магнаты обманывались относительно намерений средней шляхты). Два польских аристократа возродили в начале XIX в. дух давней шляхетской солидарности и хотели привлечь к этому своих российских коллег. Можно представить, какой была реакция П.В. Лопухина, решившего с помощью силы проблему в Корсуне, о чем шла речь выше. Однако Лопухин смолчал: возможно, из-за стыда, а возможно, поневоле, так как приходилось принимать во внимание обстоятельства: Наполеон стоял у границ Российского государства.

Защитники чиншевой шляхты пошли на несколько мелких уступок. Например, они согласились на переселение чиншевиков на казенные земли, но в пределах губерний их проживания – они, конечно, прекрасно знали, что на Правобережье таких земель не было. Не исключалась возможность переселения чиншевиков в Новороссию, но лишь из числа добровольцев. Они знали, что мало кто из чиншевиков захочет бросить родную землю, к которой шляхта была привязана сильнее, чем крестьяне. А если все-таки добровольцы найдутся, их следовало освободить от военной службы (за исключением обязанности защищать «свои собственные границы», которые, конечно, не совпадали с границами Российской империи) и от подушного и земельного налогов.