Гордиев узел Российской империи

Хотя Александр I, отныне конституционный монарх Царства Польского, проявлял благосклонное отношение к полякам: дважды в 1816 и 1817 гг. бывал в Варшаве, отправляясь туда через Киев; произнес в 1818 г. знаменитую речь на французском языке в Польском сейме, в которой повторил свои обещания о присоединении к Царству Польскому литовско-руських земель, до самой смерти он так и не сделал окончательного выбора: придерживаться ли либеральных позиций или пойти по пути удовлетворения требованиям великороссийского самодержавного лагеря. Определенной уступкой консерваторам в 1816 г. стало выделение царем 60 тыс. рублей на издание первых восьми томов «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. Зато в 1819 г. он попросил Новосильцова организовать перевод с латыни текста унии между Королевством Польским и ВКЛ, тем самым, возможно, дав волю своим либеральным настроениям. Это вызвало незамедлительную реакцию того же Карамзина, выразившего свое отношение к решению польского вопроса в «Мнении русского гражданина». В эпоху Александра I не терял своего влияния и А.А. Аракчеев, которого обуревали безумные планы по созданию военных колоний с целью обеспечения тщательного контроля над русским крестьянством, что имело отголосок и в «польских губерниях» – в Белоруссии подобные колонии были созданы уже в 1810 г. В свою очередь, великий князь Константин, брат императора, внес значительный вклад в милитаризацию в павловском духе жизни как в Царстве Польском, так и в «польских губерниях».

Что же касается неопределенного статуса большей части шляхты, то он никаких особых изменений не претерпел. Вплоть до 1825 г. российские чиновники пытались добиться выполнения указа 1816 г. В свою очередь, первые годы царствования Николая I характеризовались новой волной организационной активности. Несмотря на то что шляхта не проявляла малейших признаков бунта или неудовлетворенности, царская администрация начала подготовку к новой процедуре ее чистки, которая будет произведена еще до Ноябрьского восстания.

Через год после публикации указа о новом «разборе», в конце февраля 1817 г. гражданские власти Волынской и Подольской губерний донесли Сенату о достаточно вялом ходе этой акции и заверили, что следят за ее проведением и постараются ее ускорить. Однако требование, выраженное в приложении к указу от 12 февраля 1816 г. о необходимости завершения проверки до 15 августа, так и повисло в воздухе. Как полиция, так и губернаторы, чья активность зависела от доброй воли предводителей дворянства, вслед за ними все как один твердили, что средств не хватает, и извинялись за молчание с момента выхода указа. На основании переписки можно утверждать, что выявление вероятных бродяг и дезертиров, о которых шла речь в указе от 20 января 1816 г., переплеталось с общей проверкой чиншевой шляхты. Указ был правильно воспринят как возвращение к осуществлению угрожавшей существованию шляхты политики, приостановленной в 1808 г. Однако теперь уже нельзя было рассчитывать на влияние А.Е. Чарторыйского. В Подольской и Волынской губерниях полиция, состоявшая еще из поляков, утверждала, что нет возможности выявления всех мелких шляхтичей, пашущих, сеющих, молотящих и т.п., а также проведения очередного сравнения списков переписи 1795 г. с данными 1811 г. Каждым губернским правлением подчеркивалась инертность уездных дворянских собраний, подозреваемых в попустительстве, которые были далеки от того, чтобы реагировать на все возраставшие требования Министерства финансов, и, невзирая на напоминания, лукавили, делая вид, что не понимают, чего от них ожидают215.