Гордиев узел Российской империи

В том, что касается представления данных по каждой категории шляхты (последняя перепись, которая проводилась в 1811 г.), то лишь киевский губернатор сделал попытку привести их в виде таблицы, которая с виду кажется достоверной, а потому заслуживает нашего внимания (данные приводятся по шляхте мужского пола):

Эти данные, как всегда, зависели от того, что было представлено польскими предводителями дворянства. Их нельзя считать точными, поскольку в интересах землевладельцев цифры были занижены. Общее количество шляхты снизилось по сравнению с 1795 – 1800 гг. (38 145 против 40 373), но могло быть еще ниже, если бы из данных были исключены 7000 деклассированных в 1823 г.; похоже, однако, что о них здесь речь не идет. Наоборот, представленные цифры должны были быть гораздо выше за счет демографического прироста. Коротко говоря, эти данные неточны, хотя дают какое-то представление об этой группе. Отчет Бутовта-Анджейковича по Волыни был еще менее достоверным: не представив росписи по уездам или категориям, он сообщал, что в его губернии шляхта составляет всего 19 728 душ мужского пола, тогда как по данным 1795 г. там было 33 624 шляхтича, включая дворовых слуг. Грохольский же вообще не представил данных по Подольской губернии. Нехватка достоверной статистики станет причиной огромных трудностей, с которыми предстоит столкнуться тем, кто будет проводить политику общего деклассирования и чистки после 1831 г.

Однако в этих ответах содержится и определенная интересная информация. Например, в Киевской губернии пропорциональный состав городских чиншевиков выглядел следующим образом: 1019 шляхтичей проживало в 400 домах принадлежавших государству местечек и в 150 домах частных местечек. Кроме того, узнаем, что в Житомире, губернском центре Волынской губернии, было 240 домов, где проживал 1041 безземельный шляхтич. Однако на основании этих цифр невозможно определить численность городской безземельной шляхты. Из подольского отчета следует, что в этой губернии не было ни одной околицы, и, сравнив с данными из соседних двух губерний, можно сделать вывод о том, что на Украине было небольшое количество шляхетских сел. На Волыни (Овруцкий уезд) их было больше, чем на Киевщине (780 душ мужского пола в Радомысльском уезде). Согласно данным волынского губернатора, 19 728 внесенных в перепись шляхтичей проживало в 6576 дымах, распределявшихся следующим образом: 1852 дыма – околичная шляхта (около трети) и 4724 дыма – чиншевая шляхта.

Не будем больше задерживаться на данных, которыми сложно воспользоваться, в завершение этой главы стоит проанализировать то, как губернаторы оценивали проект Положения от 13 декабря 1829 г. По мнению Катеринича, киевского губернатора, ничто не вызывает интереса. Будучи русским, он не видел оснований для сохранения той категории населения, которая не платила государству налогов, никогда не служила, а к тому же не смогла представить доказательства своего происхождения. Он был верен духу указа от 20 января 1816 г., в котором подчеркивалась необходимость избавления от беглецов и чужаков, прятавшихся среди этой и без того подозрительной группы. В 1831 г. подозрительность властей превратится в дьяволизацию.

Оба губернатора-поляка, занимавшие высокие должности, пытались спасти существовавшее шляхетское братство, не допустить разрыва с существовавшим традиционным устоем жизни, который удалось сберечь на протяжении 35 лет, а потому продемонстрировали солидарность, к которой в 1791 г. призывали шляхту магнаты.

Бутовт-Анджейкович из Волыни был достаточно лаконичен, но не скрывал, что осуществляемого полицией контроля вполне достаточно, поскольку и так никто не имел права свободы передвижения без «письменного вида» (внутреннего паспорта). В завершение он подчеркивал, что в том, что касалось гражданской жизни, «никакого нового устройства» не надобно. Он не видел необходимости в смене статуса чиншевой шляхты. Ведь и так ее жизнь была подобна крестьянской. Она была свободна. Он не мог понять, почему следовало ей, а в особенности наиболее обнищавшей шляхте, запретить свободу перемещения. Ведь на это ее толкала бедность. Трудно было запретить шляхте, по его мнению, выбрать место, в которое она хотела бы отправиться.

Подобное благосклонное отношение к шляхте не устраивало царских бюрократов.

Граф Миколай Грохольский, несколько полонизмов в донесении которого были исправлены карандашом министерского чиновника, с большим пафосом и убеждением объяснял, почему все крупные землевладельцы стремились задержать у себя на службе как можно больше поляков среди все более враждебно относящихся к ним украинских крепостных. Он не скрывал, что представил ответ позднее из-за предостережений со стороны отдельных уездных предводителей дворянства. Они предчувствовали, что подобный запрос не сулит им ничего доброго. Видимо, новость о возможном проведении деклассирования дошла и сюда.