Гордиев узел с бантиком

Я отвлеклась от поисковых работ и уставилась на Иваныча. Ну точно! Ничего ужасного в нем нет. Если не обращать внимания на шрамы, кожа лица гладкая, без морщин. Правда, цвет не очень естественный. Зато на лысой голове имеются островки оазисов, там пробивается волосяная поросль. Однако… Заметив на голове Иваныча недавно подсохший рубец, я жалостливо сморщилась. И спровоцировала его на усмешку. Или улыбку. Не знаю, как у него это называется.

Двигавшаяся бочком в мою сторону Наташка замерла на месте, немного поколебалась и вдруг заорала:

— Меняем бриллианты на Синицыных! Торг не уместен, мы не на рынке. Если хоть один волос с их головы упадет…

Иваныч кивнул, словно другого от нас и не ожидал. Михаил как-то странно хрюкнул, нагнув голову, приложил ко лбу опору — кулак и затрясся, выдавая непонятные звуки. То ли сдавленно рыдал, то ли сдавленно ржал. Мы так и не поняли. Во всяком случае, когда он прекратил свою тряску и поднял голову, морда лица у него была красная, глаза слезились.

— А здорово твои ребята выкрали у Туканова Ангелину! — промямлила я, будучи не в силах понять причину рыданий или… Нет, скорее всего, смеха. — Только с Динкой промахнулись. Она, памятуя наказ матери, на свою беду спряталась. Откуда узнали, что Туканов привез их к себе? Катерина сообщила?

— Она, родимая, — вытирая платком глаза, сообщил Михал Иваныч. — Умная женщина. Краем уха случайно услышала разговор Туканова по мобильнику с каким-то мужиком-кредитором и поняла, что улетать он никуда не собирается, следовательно, вместо Австрии их ждет смерть под пытками. На родине. Ну и разахалась, что забыла дома вещи. Спорить с ней бесполезно. Туканов разозлился, но доставил ее назад. В квартиру Екатерина его не пустила, пообещав быстро вернуться, велела дожидаться ее в машине. Ему и в голову не пришло, что затеяла бабуся. Во-первых, она сразу позвонила мне. Я успокоил ее. Все было под контролем. Уже знал, что среди пассажиров авиарейсов в Вену на пятницу Синицыных нет. Катерина успела переговорить и с Диночкой. Напоследок вызвала полицию, пожарных и такси. Переоделась и под шумок уехала на такси на дачу. Туканов, видя, что дело принимает нежелательный оборот, смылся чуть раньше, сразу после появления у подъезда наряда полиции.

— Гелька — идиотка! — ахнула я. — Заняла у Туканова деньги на покупку по его же наущению соседнего участка, стройматериалов и оплату рабочим, а рассчиталась с ним сдуру бриллиантами! Он сразу поиски клада и прекратил. Решил, что Синицыны уже добрались до заначки купца Поспелова. Следовало менять тактику. От хитрых уверток, с которыми влез к ней в доверие, переходить к силовым методам. Ангелина упорно прибеднялась.

— Так точно, — согласился Михаил и предложил нам чувствовать себя как дома.

— Ваш дом — наш дом, — попробовала уговорить себя Наташка и осторожно присела на диван, куда уже примостился Иваныч. Мне посоветовала оседлать стул. — А какое отношение ты, Миша, имеешь к семье Синицыных? — запальчиво поинтересовалась она.

— Прямое! — влезла я. Злилась за стул. — Соображать надо! Помнишь, Динка говорила, что она дитя пробирки? Прошу любить и жаловать: Михаил Иванович и есть эта «пробирка». Посмотри-ка на него внимательней.

— Бли-ин! То-то я думаю… Нет, кажется, я вообще разучилась думать. Какое счастье, что Динка унаследовала от «пробирки» самое лучшее. Ай да Гелька! Ну-ка подсчитаем… — Подруга задумалась, полностью погрузившись в размышления.

— Да что тут считать, — хмыкнул Михаил. — Я вот тоже считал, считал да просчитался. С Ангелиной мы давным-давно знакомы. Она каждое лето на дачу переезжала. Два месяца жила с матерью, Екатерина тогда в школе работала, один месяц вместе с какой-то пожилой родственницей. Отец практически не появлялся.

Михал Иваныч уселся на старенькое кресло и погладил его подлокотник.