Гордиев узел сексологии (Полемические заметки об однополом влечении)

Каждый из незадачливых любовников отвергает собственное Я и стыдится продемонстрировать его другому; каждый безнадёжно презирает себя, даже не осознавая этого. Как подростки порой панически избегают сказать нечто, что может кому–то показаться глупостью; как стыдятся они своих прыщиков на лбу или иной, вполне нейтральной на сторонний взгляд мелочи, так эти взрослые люди невротически “зажаты”, боятся познать себя сами и не дают разглядеть себя другому. Они и стремятся к близости, и избегают её. Невротическое развитие обрекает обоих на одиночество, и если в другой ситуации и с другими партнёрами близость окажется удачной, от этого, по большому счёту, ничего не изменится…

Между тем, оба (по крайней мере, их прототипы, известные широкому кругу театралов и читателей) талантливы, порядочны и умны; оба заслужили счастье не только в творческой судьбе, но и в повседневной жизни. Умелой коррекцией невроза можно исправить очень многое, но покойный Харитонов к врачам относился со страхом и недоверием.

Многовариантность гомосексуального сценария вполне способна помочь избежать фрустрированных экспектаций, но она не может нейтрализовать невротические комплексы, порождённые интернализованной гомофобией. Даже если любовники способны как нельзя лучше реализовать свои желания, это вовсе не гарантирует их от неосознанного осуждения гомосексуальной природы друг друга, обрекающего обоих на взаимное отчуждение. Отсюда трагизм стихов Кавафиса. Поэт рассказал, вроде бы, о случайном промахе, но в стихах таится горькая догадка, что так будет всегда и что в счастье ему отказано.

Похожая история случилась с 20-летним Глебом. Однажды он направился к месту, известному геям, чтобы найти себе партнёра. Поблизости он заметил юношу с великолепной спортивной фигурой, гордо посаженной головой и одухотворённым лицом. “Откуда это чудо на здешней помойке?! — поразился Глеб. — Такое случается раз в сто лет!” Красавец шагнул ему навстречу, всем своим видом показывая, что хочет завязать знакомство. Но Глеб деревянной походкой направился прочь, глядя мимо юноши, проводившего его удивленным взглядом. Сбежав, подобно Кавафису, он потом горько жалел об упущенной возможности. Между тем, его странный поступок имел вполне объяснимую причину.

Глеб — студент престижного колледжа. Он учится настолько успешно, что побывал по обмену в США. Его родители — граждане соседней страны, бывшей когда–то частью СССР. В подростковом возрасте Глеба волновал противоположный пол; по крайней мере, так ему казалось. В шестом классе он влюбился в учительницу (кстати сказать, замужнюю); годом позже — в одноклассницу, так и не признавшись ей в своих чувствах.

В том же возрасте он уговорил своего любимого друга поонанировать вместе. Тот согласился, но в дальнейшем участвовать в подобных занятиях наотрез отказался, горько обидев Глеба. Когда же друг и вовсе охладел к подростку, у него возникла затяжная депрессивная реакция, не потребовавшая, впрочем, лечения у психотерапевта и приёма антидепрессантов. В то время подросток даже не подозревал, что его влечение к однокласснику — нечто более глубокое, чем просто дружеские чувства.