Гордиев узел сексологии (Полемические заметки об однополом влечении)

Именно в этом ключе понятен образ мыслей самого Ц. Его ссылки на бинарную систему — ничто иное, как рационализация. Наличие биологических механизмов, определяющих однополое влечение, признаётся им лишь у пассивных, но никак не у активных “ядерных” гомосексуалов. Полагая, что он жалеет пассивных геев, Ц. серьёзно уверяет, что бранное слово “петух”, относящееся к ним, произошло “от ассоциации с петушиным гребнем тех борозд на спине пассивного партнёра, которые появились при анальном сексе в результате укусов и грызущих движений активного партнёра. Такие борозды называются “гребнем”, а их обладатель — “гребнем”, “петухом” и т. д. Делается это для того, чтобы отметить и выделить таким образом пассивных педерастов из общей массы заключённых”.

Участвуя во множестве судебно–медицинских экспертиз, я повидал немало насильно нанесенных специальных татуировок, клеймящих тех, кого принудили в “зоне” выполнять пассивную половую роль. Однако, ничего хотя бы отдалённо напоминающего жуткий “гребень”, якобы образованный на месте укусов, мне не попадалось. Рассказы о нём — фольклор лукавых уголовников, предназначенный легковерным филологам. То, как некритично принял Ц. вымысел об особом уродстве “петухов”, выдаёт его неосознанное презрение к ним.

Если Ц. — гомосексуал, то его тактика вдвойне ошибочна, хотя и типична для множества геев. Не отдавая себе в том отчёта, они надеется, что, отмежевавшись от пассивных гомосексуалов, смогут вопреки собственной “ядерной” инверсии, оградить себя от гомофобии и обрести уважение окружающих. Подобная позиция сродни предательству. Уголовники доводят “петухов” до самоубийства; подростков “опускают” в асоциальных группах; с уст хулиганов не сходит брань в адрес “пидоров”, а Ц. подставляет “катамитов” под удар гомофобов! Если русский язык и адаптирует этот неудобоваримый термин, геям от этого легче жить не станет.

Между тем, противоречия, которые бросаются в глаза при анализе послания Ц., в значительной мере разрешаются, если принцип дихотомии (деления на две части) в половых взаимоотношениях дополнить принципом континуума (непрерывности). Кинси исследовал континуум гомо– и гетеросексуальной активности. Мы же выстроим континуум половых ролей — активной и пассивной, — выбрав в качестве объекта исследования поведение Андрея — “Рембо”. Рассказывая о своём свидании с греческим дирижёром, юноша отметил, что заранее рассчитывал на пассивную роль. Его ожидания оправдались, но затем старший любовник предложил юноше самому быть активным в анальном сексе. А если бы грек поступил иначе? Получив своё в сексе, он мог бы сказать: “Finita la commedia” и выпроводить гостя из своего гостиничного номера. Так поступил бы гетеросексуал, практикующий заместительную гомосексуальность; гомосексуал–невротик, осуждающий собственную инверсию; начинающий любовник, не вполне освоивший техники однополого секса; наконец, обыкновенный эгоист. Сцена свидания приобрела бы иной характер, чем он был в действительности, но даже и тогда Андрея вряд ли можно отнести к “пассивным геям”.

Скажем больше: однажды он влюбился в гетеросексуального юношу. Разумеется, он не стал принуждать партнёра, вступившего с ним в транзиторную однополую связь, к пассивной роли: тот не захотел бы и не сумел бы её реализовать. С иными партнёрами Андрей, напротив, выполнял лишь активную роль, даже не стремясь к этому. Наконец, он мог отдаваться партнёру в анальном сексе, а тот удовлетворял его фелляцией. Дело в том, что к пассивной роли в анальном акте способны и готовы не все и не всегда. Но возможно ли измерить сравнительную активность или пассивность каждого из партнёров в такой асимметричной близости? Дихотомия: “активный партнёр — пассивный партнёр” в связях Андрея не прослеживается.

Приобретя способность к половым контактам с женщинами, Андрей ещё больше расширил континуум своих сексуальных возможностей. В этом пункте взгляды Ц. находят своё полное подтверждение: сомневаться в активности юноши в гетеросексуальной связи и, тем самым, в росте его престижа не приходится! Но именно пример Андрея демонстрирует, как оторваны теоретические выкладки Ц. от реальной жизни. Если, начиная с первой главы книги, портрет Андрея “Рембо” передан верно, то для читателей очевидно: престиж юноши в глазах геев и гетеросексуалов определялся его обаянием, открытостью, незлобивым и весёлым нравом, отсутствием психопатических черт, яркой внешностью. Менее всего он зависел от соотношения активных и пассивных ролей в континууме его гомосексуальной активности.