Гордиев узел сексологии (Полемические заметки об однополом влечении)

Аскольдова зависть — не просто черта его характера. Она имеет невротический характер, причём её накал тем сильнее, чем дальше Я-идеал юноши отстоит от реальности. Корни этой беды уходят в раннее детство, когда мальчика, крайне привязанного к матери, отвергали его более независимые сверстники, сплочённые мальчишескими интересами. Завидуя им, он утешал себя тем, что судьба предназначила его служению музыке и к занятиям, недоступным примитивному пониманию его обидчиков. Как утверждал пушкинский Сальери: “Нас мало избранных”. В дальнейшем арсенал приёмов психологической защиты пополнился увлечением эзотерическими тайнами буддизма.

Чем старше становился юноша, тем менее его желания совпадали с действительностью. В сексе этот разрыв приобрёл столь явный характер, что игнорировать его стало невозможно. В своих мечтах Аскольд видел себя половым гигантом, покоряющим с одинаковой лёгкостью и мужчин, и женщин, извлекающим максимальные выгоды из любовных связей как с теми, так и с другими. На деле же всё было иначе, и реальность, неприемлемая для невротичного юноши, выбивала почву у него из–под ног. Как только он видел парня, более привлекательного, чем он, с более выраженными половыми признаками, чем у него, его самооценка стремительно падала вместе с эрекцией. Чем выигрышнее с гомосексуальной точки зрения был любовник, чем большую радость принесла бы связь с ним кому–то иному, тем большую зависть к нему испытывал Аскольд, и тем невыполнимее оказывалось его желание играть активную роль в сексе. Мало того, одна мысль, что его возможный партнёр окажется более активным сексуально, чем он сам, немедленно подавляла эрекцию у пациента. Возник заколдованный круг: завистливость Аскольда, накладываясь на его комплексы, порождённые интернализованной гомофобией, приводила к коитофобии, которая усиливала комплекс неполноценности и тем самым утяжеляла все звенья невротической цепи.