Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении

Пару раз я столкнулся с Рейно, который смотрел на меня с такой ненавистью, что я поневоле корил себя за то, что трахался с этим ублюдком. Алдис тоже старался делать вид, что я ему противен. Но его взгляд источал и испуг. Минетиком-то он всё-таки побаловался и наверняка боялся за мой язык. Я же не стал уподобляться всем им. На Алдиса я особого зла не держал. Зараза, останься мы с ним один на один, он бы не преминул снова воспользоваться моими услугами! А так, он не мог не поддержать мнения толпы”.

Дмитрий объясняет свою вечную погоню за мужчинами безудержным половым голодом. “Я изнемогаю от спермотоксикоза!” – жалуется он. Его партнёры – хоть и “похотливые дурачки”, готовые забыть своего гомосексуального любовника на первой же женщине, но Дима намерен щедро одарять их эротическим счастьем, в котором они, по его мнению, остро нуждаются. Спору нет, по закону “накопления инстинкта” половое воздержание расширяет границы выбора полового партнёра. Но укладывается ли поведение Димы в рамки этого закона?

Вопреки логике, Дима борется со “спермотоксикозом” не столько эвакуируя, сколько поглощая сперму. Порой его половое возбуждение принимает и вовсе странные формы. Вот, скажем, он попал в переделку, некстати опрокинув миску с супом.

“Врезался в огромного ефрейтора. Уже остывший суп растёкся по его ширинке. <…> Всё-таки счастье, что супы быстро остывают. И несчастье, что ефрейтор на голову выше и на два плеча шире меня. От его удара ефрейторские лычки превратились в мерно кружащиеся звезды.

– Вы посмотрите, чё этот пидар сделал! <…>

Юра встал между мной и ефрейтором, похлопал, любя, его по плечу и сказал, что я новенький и порядков не знаю. Ответный поток ласковых слов в мой адрес я слушал уже издали. Сообразил, что лучше спастись не то, чтобы бегством, просто быстро уйти.

“Нет, ты так долго здесь не протянешь”, – начал я диалог с самим собой. И ведь красивый, зараза! Что-то последнее время меня потянуло на здоровых мужиков. Грубой силы хочется. Лоб от удара болит. Да-а, кулачище какой огромный. Да и в штанах не намного меньше. Когда суп его хозяйство подмочил, я успел заметить, уворачиваясь от второго удара, что орудие имеет один из наибольших за всю историю войск химзащиты калибров.

<…> Я залез в кабинку туалета. Их там три, но мне сразу приглянулась последняя. Там щеколда самая крепкая. С первым мановением руки перед глазами возник ефрейтор. Вот он тащит меня за волосы, я почти не отбиваюсь. Закрывает дверь кухни, бросает меня на хлеборезку. Расстёгивает штаны, упирается в предусмотрительно оголённую задницу. И резко входит. И выходит. И опять входит... И мне уже хорошо. Я не заметил, как погрузил в себя четыре пальца”.

Иными словами, чем большую угрозу представляет мужчина, тем больше у него шансов вызвать половое возбуждение у Дмитрия. Дело доходит почти до галлюцинаций (богатое воображение типично для истерика), сопровождаемых терзанием ануса.