Гордиться, а не каяться!

События, последовавшие за разрывом дипломатических отношений с эмигрантским правительством, продемонстрировали, что они оказались неожиданными для Кремля, застали его врасплох. Москва в тот момент еще не располагала, как Великобритания и США во Франции — выбором между генералами Жиром и де Голлем, необходимой альтернативной польской политической структурой, даже не была готова к ее созданию искусственно. Потому-то советское руководство вынуждено было поначалу использовать Союз польских патриотов (СПП), общественную организацию, созданную в январе 1943 г. во главе с писательницей Вандой Василевской для исполнения весьма ограниченной роли — проведения просоветской пропаганды среди поляков, находившихся в СССР. Только поэтому СПП и пришлось выступить 6 мая формальным инициатором создания новых польских частей.

С этого момента польская проблема оказалась предметом заведомо безрезультатного обсуждения Сталина с Черчиллем и Рузвельтом. Было совершенно очевидно: ни Сталин, ни тем более Молотов ни на какие серьезные уступки в вопросе о границах не пойдут.

Но новый уровень дискуссии Кремль не смущал, ибо время работало на него, укрепляя его позиции. Красная Армия совместно с Войском польским, преобразованным в марте в 1-ю польскую армию, продолжала упорно продвигаться на запад, приближаясь к границе 1939 г. А это позволяло Москве оттягивать окончательное решение польской проблемы, оставляя за собой возможность сделать то, что окажется наиболее возможным, приемлемым в изменившихся обстоятельствах.

Драматично развивались события на северо-западе. 10 июня соединения Ленинградского фронта, прервав четырехмесячную паузу, начали наступление на Карельском перешейке. Десять дней спустя, не задержавшись на старой границе, заняли Выборг. И вновь перешли к обороне. 21 июня возобновились активные боевые действия и на соседнем Карельском фронте. Там Красная Армия, быстро продвинувшись на северо-запад, освободила столицу Карело-Финской ССР — Петрозаводск. Представилась возможность далее действовать дипломатам.

Только теперь финское руководство окончательно осознало бессмысленность продолжения борьбы.

Финская сторона согласилась, наконец, принять полностью предложения, выдвинутые Москвой еще в марте. Настаивала только на одном — ее праве самостоятельно добиться эвакуации частей вермахта из южных районов страны до 15 сентября либо в тот же срок их интернировать. Пыталась тем самым исключить даже возможный предлог для ввода советских войск, оккупации. Получив же согласие на это, правительство Финляндии в ночь на 4 сентября объявило о прекращении военных действий.

По точно такому сценарию, только в необычно быстром темпе, развивались события и на юго-западе. После длительного затишья 20 августа и там внезапно возобновилось наступление Красной Армии, по плану развернувшееся в Ясско-Кишиневскую операцию.

В ночь на 23 августа в Бухаресте был совершен государственный переворот. Генералитет и офицерский корпус, поняв губительность дальнейшей ориентации на Берлин, вступили в союз с оппозиционными партиями и захватили власть. Диктатора осени 1940 г. маршала Антонеску арестовали, провозгласив главой государства обладающего всеми необходимыми полномочиями (разумеется, лишь на словах) короля Михая. От его имени и появилась наутро декларация о прекращении военных действий против объединенных наций, о готовности заключить с ними мир.

Румынское правительство безоговорочно согласилось со всеми требованиями и для официального оформления их направило 30 августа в Москву полномочную делегацию. 12 сентября, после непродолжительного обсуждения, соглашение о перемирии было подписано министром юстиции Л. Патрашкану и маршалом Р.Я. Малиновским.

Необычно благоприятная ситуация, сложившаяся летом 1944 г., предоставила советскому руководству возможность попытаться осуществить программу-максимум своей доктрины национальной безопасности: не ограничиваться достигнутым — созданием пояса дружественных стран вдоль западной границы, но и продвинуться несколько дальше, возвести еще одну дальнюю «линию обороны», установить тесные союзнические долговременные отношения с Чехословакией, Югославией и Болгарией.

На редкость стремительно и в то же время необычайно удачно для Советского Союза менялось положение в Болгарии. Едва только Красная Армия вышла на ее северную границу, как в Софии 5 сентября поспешно огласили программную правительственную декларацию, заявили о восстановлении демократических свобод, роспуске фашистских организаций, о денонсации антикоминтерновского пакта и намерении впредь проводить политику нейтралитета. Однако СССР и его союзников подобная попытка уклониться от принципиальных решений не удовлетворила, ибо мало что меняла по существу.

7 сентября софийский режим попытался вновь отсрочить свой крах очередными уступками. 8 сентября в Софии было сформировано новое правительство — Кимона Георгиева. Оно арестовало членов прогерманского регентского совета и объявило о готовности сделать все, что только от него потребуют, для официального выхода из войны.