Гордое сердце

— Как же, помню я эту Эллен, — продолжала Эйприл, — успела разглядеть. Вашей вины в том, что случилось, нет. Между прочим, Дэйви прекрасно разбирается в людях, да и мой отец тоже.

— То есть как? Ваш отец?..

— Он упоминал о вас в письме. Он ценит вас.

— Ценил, — усмехнулся Маккензи. — Теперь вряд ли.

— А что, если нам вместе отправиться прямо в форт Дефайенс? Отец постарается разобраться во всем. Мы будем бороться, все должно быть по справедливости. Отец сразу поймет, что Эллен солгала.

— Но я ведь убил сержанта! — сказал Маккензи и вздохнул.

— Вы защищались, разве не так?

Он пристально всматривался в ее лицо. Неужели она на самом деле верит ему? Верит, несмотря ни на что?

— Нет, миссис Мэннинг. Оставим эту тему. Там меня ждет смерть. Террелл, Эллен… Белые всегда правы! Кто поверит мне, полукровке?

— Я не побоюсь рассказать, как издевался над вами Террелл.

— Да разве это разжалобит их? Эх, не знаете вы жизни, миссис Мэннинг! — Он помрачнел.

Но Эйприл решила стоять на своем:

— Мой отец…

— Ваш отец тоже белый. Цивилизованный человек… — Маккензи усмехнулся. — Наверняка поверит этим… и будет счастлив видеть меня на перекладине.

Дэйви пошевелился. Они замолчали, глядя друг на друга.

«Все, хватит об этом! » — решил Маккензи, а вслух сказал:

— Берите рыбу, вот галеты.

Эйприл с сочувствием смотрела на него и молчала.

— Необычная вы женщина, миссис Мэннинг, — прервал он затянувшуюся паузу. — Вы что же, вот так всегда — держите себя в ежовых рукавицах, никогда не жалуетесь?

— Да нет! Жалуюсь, когда невмоготу. Но только какой в этом смысл? Знаете, зовите меня просто Эйприл. Ведь мы, по-моему, успели подружиться.

Маккензи растерялся. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— Эйприл[1]… — неуверенно произнес он. — Ваше имя очень подходит вам. Середина весны, время надежд…

Он тут же отвел взгляд. «Ну вот, жалеет о минутной слабости! » — подумала она.

Глава седьмая

Лучи восходящего солнца осветили вход в пещеру, скользнули внутрь, добрались до уголка, где крепким сном спали Эйприл с сыном.

Эйприл… Да нет, для него она — миссис Мэннинг, размышлял Маккензи. Она нравится ему. Но пусть лучше не ведает о том, как страстно жаждет он обнять ее, прижать к сердцу, зарыться лицом в густые золотистые локоны, сейчас заплетенные в косу.

Раньше он не знал, что это такое — прикоснуться к чужой жизни и подарить радость, например, ребенку. Стоп, Маккензи, уймись! Он быстро поднялся, подбросил хворосту в огонь и пошел ловить рыбу. «Что могу дать я, смертник, ей и ее сыну? » — думал он, шагая к ручью.

Эйприл разбудил громкий шепот сына: — Мамочка, проснись! Маккензи ушел!

Она обвела взглядом пещеру. Костер не погас, значит, ушел совсем недавно. Вещи на месте, аккуратно сложены у входа. Чисто… Какой молодец этот Маккензи! Навел порядок в их временном пристанище. А она отдохнула, ломота исчезла. Сама, наверное, растрепа растрепой.

Отыскав в седельном мешке мыло и расческу, Эйприл скомандовала:

— Дэйви! Подъем!

Укутавшись в одеяла, они пошли к реке умываться.

Воздух был свеж и прозрачен. На ярко-синем небе ни облачка. Тишина и покой. Эйприл казалось, что они одни на всем белом свете. Вопреки здравому смыслу она ощутила прилив радости. Все вокруг так безмятежно… Солнце бросает в воду золотистые снопы света, пурпурные горы величаво вздымают свои вершины. Какая гармония!

— Мама! Смотри! — раздался восторженный голос Дэйви. — Кактус! Называется индейская смоковница. Из него можно добывать воду. Маккензи сказал!

«Тяжелое будет с этим Маккензи расставание», — подумала Эйприл, умывая сына. Поеживаясь от холода, она разделась и быстро ополоснулась. Выстирав трусишки и рубашки Дэйви, развесила их сохнуть на кустах. Закутав его в одеяло, села рядом.

— Слушай, сынок. В давние времена жили в далекой стране принц и принцесса…

— Мамочка, — прервал Дэйви, — а принц был как Маккензи, да? А принцесса — как ты?

Она засмеялась, представив себе Маккензи в средневековых латах, убивающего копьем дракона.

— Кажется, принц был очень похож на Маккензи!

Забыв обо всем, они не услышали его бесшумных шагов. А он остановился и стал слушать, замерев…

Когда Эйприл вернулась с сыном к пещере, оттуда на нее пахнуло ароматом кофе и жаркого. Господи! Маккензи готовит завтрак, а она выглядит кое-как. Волосы в беспорядке, мокрое платье облепило фигуру. Ужас!

Эйприл и предположить не могла, что такой она нравилась ему еще больше.

— Маккензи, я взяла ваше мыло. Ничего?

— Берите все, что вам нужно, миссис Мэннинг, — ответил он сдержанно, хотя сердце тотчас пустилось вскачь.

Опять этот тон! Миссис Мэннинг, миссис Мэннинг…

— Эйприл, — поправила она, оторвав взгляд от его напряженного лица.