Гордое сердце

— А со мной — нет! — рассердился Драмм. — И я вовсе не собираюсь поступать правильно. Я никогда не делаю того, чего не хочу. Я пришел просить твоей руки, потому что люблю тебя. Ни больше, ни меньше. Я решил, что ты испытываешь ко мне то же самое. — Он нахмурился. — Я не должен был повышать голос, прости меня, — пробормотал он. — Я в этом деле новичок. Знаешь, о чем я думал, когда считал, что мы можем погибнуть? — спросил Драмм, вглядываясь в ее глаза. — О тебе, только о тебе. Ты занимала все мои мысли и чувства с тех пор, как мы встретились. Если бы вчера я был один, то мог бы освободиться быстрее. Я был превосходным агентом и заслужил награды. Теперь я понимаю, что человеку легко быть храбрым, когда ему нечего терять. Но я не мог действовать, когда там была ты. Меня трясло от мысли, что я могу тебя потерять. Я чуть не сошел с ума, представив, что может с тобой произойти. — Он взял ее руки в свои и держал, не сводя с нее глаз. Что-то в ее лице заставило его сурово выдвинуть подбородок. Его голос зазвучал резко: — Посмотри, что ты сделала! Ты вернула меня к жизни и не можешь теперь бросить. Я проснулся сегодня утром и чуть не до смерти напугал бедного Граймза. Я пел, когда умывался. Да что там пел! Я готов был пуститься в пляс. Ты мне снилась, и я проснулся с мыслями о тебе, оделся и пришел к тебе, а ты говоришь, что уезжаешь. Нет, не уезжаешь! Если мне придется связать тебя так, как, по моим рассказам, поступил с тобой Фитч, я задержу тебя здесь до тех пор, пока не поведу к алтарю.

Ее губы дрожали от печали и от смеха.

— Не позволяй своей галантности разрушить тебе жизнь, Ты не должен платить мне ничего, как в тот день, когда оставил мой дом. Это совсем необязательно, и это стоит дороже горсти золота.

Он непонимающе нахмурился.

— Золотые монеты, которые ты оставил под своей подушкой, — пояснила она и опустила голову — ей было стыдно из-за того, что она не привезла их в Лондон, чтобы вернуть ему.

— Золотые монеты? — пробормотал он. Потом понимание озарило его глаза, а лицо напряглось. — Так вот что он там делал! Мой отец оставил меня ждать в экипаже, сказав, что забыл что-то в моей комнате. Прости, это тебя огорчило? Он не имел права.

— Имел, — сказала она, обрадовавшись возможности ухватиться за что-то в их споре. — В этом-то все и дело! Подумай о реальном положении дел. Я подумала, поверь. Я подкидыш, я никто, без титула и состояния и даже без настоящего имени! Я не странствующая принцесса, у которой благородство так сияло сквозь лохмотья, что принц сразу понял, кто она. Я просто женщина, с которой ты оказался связан. Я оказала тебе услугу, ты почувствовал благодарность. Я тебе нравлюсь, и меня это радует. Ты чувствуешь ответственность за меня, в этом я не сомневаюсь. Ты испытываешь ко мне влечение, но при других обстоятельствах никогда не стал бы заниматься со мной любовью, это я тоже знаю. Ты не обязан жениться на мне. Если ты так поступишь, то однажды возненавидишь меня, а если нет, то благословишь, вот увидишь.

Он пригвоздил ее к месту немигающим взглядом синих глаз.

— Подумай о своем отце, — продолжала она, почти умоляя его. — Ты не можешь так поступить с ним. Он выбрал для тебя леди Аннабелл или какую-нибудь другую леди из прекрасных лондонских дам. Твое предложение оказывает мне честь. Я отклоняю его со всем уважением. Но я запомню это и очень тебе благодарна.

— Я люблю своего отца, но не собираюсь жениться на нем, — произнес Драмм сквозь сжатые зубы. — Я не собираюсь иметь от него детей или делить с ним постель. Я люблю его, но ему придется научиться любить меня, даже если я не всегда ему подчиняюсь. Я больше не маленький мальчик. Он заслуживает, чтобы его сын был настоящим мужчиной. Что касается Аннабелл, может, он и имеет на нее виды, а может, нет — это его дело, — мягко произнес Драмм. — Я не собираюсь жертвовать собой, — добавил он, словно уговаривая самого себя. — Я знаю, кто ты, — внимательно глядя на Александру, сказал он. — К черту странствующих принцесс! Мы говорим не о сказках. Ты мне подходишь. Даже не сомневайся в этом. Как ты думаешь, почему я не женился ни на одной из этих «прекрасных лондонских дам»? Или лиссабонских дам, или римских, вообще ни на одной даме любого класса и положения? Потому что я ждал встречи с тобой. Я собирался проплыть по жизни, не ощутив ни ветерка, но так не живут. Я признаю, что считал: мое имя и воля отца имеют первоочередное значение. Но теперь так не считаю. С тех пор как встретил тебя. Бога ради, Алли, я построил тебе этот чертов сарай!

Эти слова заставили ее улыбнуться, невзирая на все сомнения и путаницу мыслей. Он тоже невольно улыбнулся.