Гордое сердце

Ему были видны ее высокая грудь, изгиб шеи, плечи и руки хорошей формы. Гладкие, блестящие волосы зачесаны назад — стиль немодный, но ей идет. Это лицо могло бы послужить моделью для создания образа вечной женственности, средневековой мадонны, женщины на картинах, которые Драмм видел в Риме. Сейчас в моде хрупкость, а она слишком крепкая, здоровая и не красавица. Просто милая.

Он улыбнулся. Не так плохо умирать в кровати симпатичной женщины. Привлекательные женщины встречались ему и раньше. Что говорил его отец?

— Слишком много женщин, Драмм. Наверное, это можно было понять и простить, когда ты был моложе. Но подумай, сколько тебе лет! Два последних года ты только и делал, что ходил на свадьбы друзей. Остался хоть один из них неженатым?

Драмм вспомнил, что ответил в тот раз:

— Один остался.

И это была правда. Он редко обманывал отца. Конечно, он не святой, но любит своего отца. Более того, уважает его.

— Ты ходил на очень много свадеб, согласись, Драмм, — продолжал отец. — Когда же ты придешь на свою собственную?

— Когда встречу женщину, которую смогу полюбить, как ты любил маму, — честно ответил Драмм.

Сейчас ему было стыдно об этом вспоминать. Высокие скулы отца побагровели, и он отвернулся. Драмм тогда чувствовал себя ужасно. Он не хотел причинять отцу боль.

— Я бы тоже хотел жениться по любви, — заговорил он, чтобы поскорее избавиться от чувства стыда. И, словно защищаясь от нападок, добавил: — Но когда мама умерла, ты не ушел в монастырь. И не страдал в одиночестве. Кстати, как поживает уважаемая миссис Дейн?

Отец внимательно рассматривал свои ногти.

— Мы расстались с этой леди, Драмм. И нисколько не переживали по этому поводу, хоть и знакомы несколько лет, — заметив удивленный взгляд сына, добавил он. — Поскольку наши отношения не были вызваны сердечной привязанностью, как подчас бывает у тебя. Но наши с тобой ситуации нельзя сравнивать. Мне пятьдесят пять, дорогой мальчик. И у меня есть наследник — ты. Я продолжил родословную. А ты нет. Наша генеалогия прослеживается до 1033 года, когда наши предки сражались на стороне короля Кнута. И теперь, после всех тяжких трудов и славных побед, после всей нашей долгой истории, неужели ты позволишь угаснуть древнему роду?

Драмм помнил лицо отца, смотревшего на него с непередаваемой грустью. Это было гораздо хуже, чем ярость.

— Ты пользуешься успехом у женщин, Драмм, — сказал он. — И тем не менее абсолютно одинок. Я хочу, чтобы это изменилось. Время пришло!

Да, отец был прав. Эти мысли занимали Драмма в ту роковую поездку верхом, при возвращении в Лондон. Из-за этого он не осознавал, что творится вокруг, и не был готов, впервые за многие годы, ни к какому нападению. Зачем беспокоиться о нападении здесь, в Англии? Затем, что человек, работавший на правительство, всегда должен быть начеку. А у него тогда сложились трудные отношения с весьма решительной дамой, и сейчас они никуда не делись. Молодой человек застонал, подумав об этом. Как он мог предложить женщине только руку, но не сердце? И почему сердце молчало?

Один за другим все его закадычные друзья повлюблялись. Драмму казалось, что это похоже на внезапное падение, когда человек, выйдя прогуляться, вдруг летит в пропасть и оказывается в каком-то новом, совершенно незнакомом мире. Сегодня один из друзей такой же, как всегда. А назавтра он смущен, захвачен новыми эмоциями и готов переменить свою жизнь из-за того, что встретил единственную любимую женщину. И каждый из них действительно изменил жизнь. Каждый стал частью пары. Нет, более того — каждый стал словно половинкой ножниц, предметом, бессмысленным без другой половинки.

Драмм чувствовал себя одиноким. Его одолевало беспокойство, желание встретить родственную душу. В чем же тайна? Как это происходит? Почему он не может влюбиться? Были женщины, с которыми приятно побеседовать, и другие, с которыми можно поразвлечься. Но ни одной он не хотел посвятить свою жизнь, а как еще можно относиться к жене. Ему нравились женщины. Нет ничего восхитительнее женской компании и ничего более волнующего, чем женское тело. Ему нравился женский взгляд на вещи, то, как женщина способна облагораживать окружающих ее мужчин, и он наслаждался женским умением пробуждать в избраннике необузданные чувства. Он дружил с женщинами и имел любовниц, но все проклятие заключалось в том, что эти две ипостаси редко совпадали. Он как-то предложил женщине выйти за него замуж, но та не приняла импульсивного предложения, сделанного наполовину из жалости, наполовину под влиянием страсти, а в целом под влиянием момента. Она вышла за другого, отдавшего ей всю душу. «Я бы тоже отдал, — с тоской подумал Драмм, — за одну секунду, на одном дыхание! Если бы только знал, что значит влюбиться!»

Сейчас его мучила физическая боль. Нога и голова. От жары становилось еще хуже. Он задыхался, горел. Попытался повернуться, чтобы сбросить одеяла. Напрягся, но не смог даже пошевелиться.

— Ну-ну, — услышал он тихий голос. — Все в порядке. Успокойтесь. Мы здесь.