Гордое сердце

Эйприл наблюдала и за Терреллом. Окинув Маккензи задумчивым взглядом, тот взял в руки веревку и соорудил петлю.

– А ну-ка, краснокожий, давай прикинем, как это будет выглядеть, – сказал он и, подойдя к Маккензи, набросил на его шею петлю. – Недурственное напоминание о том, что с каждым шагом ты приближаешься к виселице.

Он затянул петлю, но Маккензи даже не шелохнулся, лишь моргнул, когда веревка сдавило горло. Эйприл, правда, уловила в глазах разведчика торжествующий блеск. У того, кто одержал победу, глаза всегда сверкают по-особому, подумала она. Маккензи подбил своего врага на очередную жестокую выходку. Зачем? Для чего? И тут ее озарило. Вне всякого сомнения, он вынуждает Террелла потерять бдительность. Эйприл не понимала, каким образом возникла в ней эта уверенность, но теперь она знала: он не смирился, а просто выжидает, когда Террелл допустит промах. Затаился и чего-то ждет. Но вот чего? Что он задумал?

Несмотря на жару, она поежилась как от озноба. По спине побежали мурашки.

Их взгляды опять встретились, и ей снова удалось заглянуть в глубину его глаз и даже догадаться, о чем он подумал. Внутренне она как бы рванулась к нему, но на его лице тотчас появилось выражение то ли призыва, то ли предостережения. Ясно было одно: он ждет от нее каких-то действий.

Солдаты уже седлали лошадей, а лейтенант так и не появился. Нет – и не надо! Она сама в состоянии дать Маккензи воды. Эйприл решительной походкой направилась к фургону, взяла кружку, наполнила ее водой из большой фляги и подошла к Маккензи.

Эйприл обратила внимание, что он следит за каждым ее движением. В его глазах она увидела предупреждение, но не поняла, в чем дело, и протянула кружку.

– Обойдется, – сказал за ее спиной Террелл и резко оттолкнул ее руку.

Кружка покатилась по земле. Эйприл возмущенно обернулась.

– Но он же без воды дальше и шагу не сделает!

– Зря беспокоитесь. Индейцы, милая дамочка, не люди. Вот этот, например, хуже собаки. Видите, сидит себе с ошейником, и хоть бы что. Говорят, жажда их не мучает. А вы, между прочим, много на себя берете. Я вот вам что скажу, милая дамочка, вы уж не вмешивайтесь не в свое дело. Он убил моего друга, пытался изнасиловать его дочку… – Глаза сержанта сузились. – А может, вы домогаетесь от него именно этого?

Не успел он докончить фразу, как Эйприл размахнулась и ударила его по лицу. И в ту же секунду удар кулака сбил ее с ног. Эйприл услышала, как закричал Дэйви, как грозно рыкнул Маккензи. Увидела, как Дэйви бросился на дородного сержанта и стал молотить негодяя кулаками. Террелл грубо отшвырнул его. Эйприл вскочила, схватила сынишку, прижала к себе. Ее всю трясло. Из рассеченной губы на блузку капала кровь.

Она подняла глаза на сержанта. Весь красный, без тени раскаяния на лице, он сверлил ее злобным взглядом.

– Не суйте свой нос, куда не просят. Понятно?

– Что здесь происходит, черт возьми? – раздался окрик.

Эйприл обернулась и увидела Пикеринга. Он спешился и подбежал к ней. Белый как полотно, лейтенант смотрел на нее во все глаза.

– Ваш сержант, – начала она, чеканя каждое слово, – обожает измываться над теми, кто не в силах дать ему достойный отпор. – Она потерла ладонью саднящую скулу. – Оказывается, он сражается не только с мужчинами, но и с женщинами. И даже с детьми.

Пикеринг в ужасе уставился на Террелла.

– Вы ударили эту леди? Вы позволили поднять руку на ребенка?

– Поверьте, сэр, я не хотел, то есть я не виноват, – стал оправдываться Террелл. – Она все время крутилась возле арестанта.

Террелл не знал точно, кто эта леди, из-за которой так распалился лейтенант. Слышал, будто она вдова капитана американской армии. Но сейчас вдруг испугался.

– Лейтенант, кому, как не вам, знать, мы не имеем права позволять посторонним подходить к арестованному. Это же опасный преступник. Она, конечно, не понимает. – Террелл обернулся к Эйприл и поспешил оправдаться: – Милая дамочка, разве вы ничего не поняли? Я ведь пытался вас защитить.

Эйприл выпрямилась и вздернула подбородок.

– Только от вас, сержант, именно от вас меня следует защищать. – Она повернулась к Пикерингу. – Я этого так не оставлю. Он ответит за рукоприкладство.

Пикеринг смотрел на разъяренную женщину, на струйку крови, ползущую по ее подбородку, и чувствовал, как растекается холодок под ложечкой. Нет, это не поездка, а сущий кошмар! Он перевел взгляд на индейца-разведчика, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Тот уже стоял в полный рост. Кулаки были крепко сжаты, ноги напружинены как перед прыжком. Выражение лица не предвещало ничего хорошего.

– Сержант не дал этому человеку ни капли воды, – сказала Эйприл. – Это бесчеловечно.

Пикеринг в данный момент не испытывал никаких человечных чувств к субъекту, который заварил всю эту кашу.

– Сержант Террелл поступает так, как считает нужным. Ему видней, – сказал он успокаивающим тоном. – Вы же видите, арестованный совсем не страдает из-за отсутствия воды. Он – индеец! – добавил лейтенант с интонацией, которая, по его разумению, объясняла все.

Это заявление лишь подлило масла в огонь. Эйприл дала волю гневу: