Гордость и гордыня

Прежде чем прибыл ответ от мистера Коллинза или поздравления от его супруги, Беннеты узнали, что Коллинзы должны вот-вот приехать в Лукас-Лодж. Причина столь нежданного визита вскоре стала очевидной. Леди Кэтрин так безмерно разгневало письмо ее племянника, что Шарлотта, про себя радуясь этому браку, предпочла уехать, пока буря не уляжется. A Элизабет была очень счастлива увидеть подругу в эти чудесные дни, хотя во время их встреч она порой думала, что удовольствие это куплено дорогой ценой, – когда наблюдала, как мистер Дарси вынужден терпеть всю меру заискиваний и угодливости ее супруга. Впрочем, мистер Дарси переносил их с завидной невозмутимостью. Даже сэра Уильяма Лукаса, когда тот поздравил его с похищением драгоценнейшей жемчужины графства и выразил надежду, что все они будут часто встречаться при дворе, он выслушал в похвальном спокойствии. Если он и пожал плечами, то лишь после того, как сэр Уильям отошел.

Вульгарность миссис Филипс была еще одним и, может быть, еще более тяжким испытанием для его снисходительности. Хотя миссис Филипс, как и ее сестра, испытывала перед ним благоговейный страх, не позволявший обращаться к нему с той фамильярностью, на какую напрашивался Бингли благодаря своей приветливости, тем не менее всякий раз, когда она что-нибудь говорила, все выходило вульгарным. И ее почтение к нему, хотя и заставляло ее чаще молчать, не могло придать светскость ее манерам. Элизабет делала все, что было в ее силах, чтобы ограждать его от маменьки и тетушки, и постоянно старалась остаться с ним наедине или в обществе тех членов своей семьи, с кем он мог разговаривать, не подавляя пренебрежения. И хотя сопряженные с этим неприятные чувства лишали дни ухаживания значительной части их прелести, они внушали надежду на будущее. И она с восхищением предвкушала время, когда они сменят общество, столь тягостное им обоим, на радости и утонченность их семейного круга в Пемберли.

Глава 61

Счастливейшим для всех материнских чувств миссис Беннет был день, когда она избавилась от двух лучших своих дочерей. Нетрудно догадаться, с какой гордостью и упоением она затем навещала миссис Бингли и говорила о миссис Дарси. Ради ее близких мне хотелось бы сказать, что исполнение ее заветного желания удачно выдать замуж побольше дочерей произвело на нее самое благотворное воздействие и сделало ее разумной, приятной, образованной женщиной до конца ее дней. Однако для ее мужа, не привыкшего к такого рода супружескому счастью, пожалуй, было гораздо лучше, что она по-прежнему порой впадала в нервическое раздражение и всегда оставалась очень глупой.

Мистер Беннет очень скучал без своей второй дочери, и любовь к ней, как ничто иное, понуждала его покидать лонгборнский дом. Он обожал наезжать в Пемберли, особенно когда его там совсем не ждали. Мистер Бингли с Джейн прожили в Недерфилде только год. Такое близкое соседство с ее маменькой и меритонской родней оказалось слишком тяжким испытанием не только для его покладистости, но и для ее любящего сердца. Давняя мечта его сестер сбылась: он купил поместье в графстве, примыкающем к Дербиширу, и Джейн с Элизабет в дополнение ко всем прочим источникам счастья разделило теперь расстояние в каких-то тридцать миль.

Китти, к ее очень заметной пользе, большую часть времени проводила у старших сестер. Общество, не шедшее ни в какое сравнение с тем, к которому она привыкла прежде, произвело в ее характере весьма значительные перемены к лучшему. B ней никогда не было необузданности Лидии, и, когда ее избавили от влияния последней, она благодаря деятельному вниманию и руководству старших сестер стала менее плаксивой, менее невежественной и менее бесхарактерной. Разумеется, ее тщательно оберегали от опасного общества Лидии, и хотя миссис Уикхем часто приглашала ее погостить у них, обещая балы и кавалеров, отец ни разу не разрешил ей поехать к младшей сестре.

Из всех дочерей в доме осталась только Мэри, и ей волей-неволей пришлось отказаться от усердных занятий для развития своих дарований, так как миссис Беннет была совершенно неспособна долго оставаться в одиночестве. Мэри пришлось чаще бывать на людях, хотя она продолжала морализировать по поводу каждого утреннего визита. A так как ее больше не угнетало постоянное сравнение красоты сестер с ее собственной, папенька подозревал, что она смирилась с этими переменами в своей жизни без особого неудовольствия.

Что до Уикхема и Лидии, замужество сестер не вызвало в их характерах никаких перемен. K тому, что Элизабет теперь, несомненно, стали известны все подробности его обманов и неблагодарного поведения, он отнесся вполне философски и, вопреки здравому смыслу, возможно, не оставил надежды добиться от Дарси существенной помощи. Письмо Лидии с поздравлениями, которое после свадьбы получила Элизабет, убедило ее, что его жена, если не он сам, такую надежду лелеет. Письмо гласило:

«Миленькая Лиззи!