Гордость и гордыня

Сравнение этих двух разных, но при этом очень качественных переводов идет по сей день, и у каждого есть свои поклонники. «Как читателю, мне больше нравится маршаковский – легко, изящно, глаз ни на чем не спотыкается. Легкая ирония Остин плавно перетекает в почти современный русский язык. Но как переводчик, я вижу мастерскую стилизацию у Гуровой. На временной шкале – заметный скачок назад. Все эти «авантажны», «сделать визит», «нервическое». Текст получился довольно непривычный, но глаз не раздражает» – вот одно мнение. «Маршак сделал приближенно-упрощенный пересказ, где, на мой взгляд, утрачены вся утонченность и изящество Джейн Остин. Перевод Гуровой сделан очень деликатно, практически дословно, с сохранением всех маленьких прелестных нюансов» – это другое.

Но в каком бы переводе русские читатели ни прочли роман Джейн Остин, они все равно будут наслаждаться не только стилем, кратким, отточенным и ясным, но и самой структурой романа, притворяющегося обычной мелодрамой, но на самом деле изящно психологического и наполненного иронией: «Натура мистера Беннета слагалась из стольких противоречивых качеств, таких как саркастический ум, сдержанность и чудаковатость, что двадцати трех лет жизни с ним оказалось мало, чтобы жена научилась его понимать. А вот ее сущность постигнуть было куда легче. Она была женщиной очень недалекой, невежественной, со вздорным характером. Если ей что-то досаждало, она впадала в нервическое расстройство. Целью ее жизни было выдать замуж всех своих дочерей, а радостями – визиты и пересуды».

«Гордость и гордыня» – это первый роман, написанный Остин. Здесь и далее название романа будет дано в переводе Ирины Гуровой, хотя в России и в справочной литературе, и в остиноведении принят вариант «Гордость и предубеждение»; фильмы и сериалы, снятые по этой книге, также известны именно под этим именем.

Кстати, сначала Джейн Остин озаглавила роман «Первые впечатления», так как именно из-за неверности первоначальных выводов страдают оба героя. Но в 1801 году в Англии вышел роман с таким же названием, и для издания своего Остин пришлось подумать над новым вариантом. Считается, что «Pride and prejudice» – это цитата из многотомного сочинения английской писательницы, аристократки и члена знаменитого клуба «Синий чулок» Фэнни Берни «Цецилия» (1782), одна из частей которого завершается сентенцией: «Вся эта грустная история – результат Гордости и Предубеждения. Однако запомните вот что: если горести наши проистекают от Гордости и Предубеждения, то и избавлением от них мы бываем обязаны также Гордости и Предубеждению, ибо так чудесно уравновешены добро и зло в мире».

Удивительно, но ставший самым главным роман Остин придуман двадцатилетней девушкой, не имевшей никакого жизненного опыта, но оказавшейся зрелым писателем. Знаменитая Вирджиния Вульф не могла объяснить точность ее наблюдений и знание людей иначе, чем допустив, что «одна из фей, которые садятся на край колыбели, успела полетать с ней и показать ей мир, едва она появилась на свет».

История провинциальной дворянской семьи, где, к несчастью родителей, родилось пять дочерей и ни одного сына, который мог бы наследовать родовое имение, вот уже два века привлекает к себе внимание как юных девушек, так и зрелых мужей, предлагая одним наслаждение перипетиями чувств, а другим – точность наблюдений: «Мэри очень хотелось сказать что-то на редкость умное, но ей так ничего в голову и не пришло». Возможно, что есть такие люди, которые воспринимают события в романе совершенно всерьез (и зачастую именно такие люди снимают фильмы и сериалы), но всякий сколько-нибудь проницательный читатель заметит, что перед ним тонкая игра и по отношению ко всем персонажам, даже самым положительным, всегда существует ироничная дистанция.

Героиня романа Элизабет Беннет – лучшая из сестер, впрочем, у нас нет никаких оснований считать ее особо выдающейся, ибо, как говорит про своих дочерей отец: «Ни одна из них ничем особенным не блещет». Правда, потом он добавляет: «Тем не менее у Лиззи больше живости ума, чем у ее сестриц». И хотя симпатии читателей с самого начала полностью на ее стороне, Остин исподволь, почти незаметными штрихами добавляет к ее образу то немного озорства, то душевной теплоты, то самоотверженности, то простодушия, так что характер развивается, и к концу романа Лиззи оказывается по-настоящему независимой, умной и глубокой натурой.

У каждого персонажа романа в привычках есть нечто, что делает его предметом лукавой насмешки, и очаровательные портреты гордеца Дарси или душки Бингли ничуть не уступают той живости, с которой изображен туповатый мистер Коллинз. Но самое приятное для современного читателя – та простота и краткость, с которой Остин обходится со своими персонажами. Как заметил еще Владимир Набоков, у Остин «действие и характеристики даются через диалог и монолог», а весь роман похож на пьесу. Вот потому, хочется добавить, его так и тянет экранизировать.