Гордость и гордыня

– Если только их выбор не падает на богатых невест, что, мне кажется, бывает очень часто.

– Наша привычка к роскоши делает нас зависимыми, и среди людей моего положения в свете лишь немногие могут вступить в брак, не думая о деньгах.

«Это говорится для меня?» – подумала Элизабет и покраснела при этой мысли, но опомнилась и сказала шутливо:

– А сколько обычно стоит младший сын графа? Если только старший сын не отличается болезненностью, полагаю, вы не запросите более пятидесяти тысяч фунтов?

Он ответил ей в том же тоне, и тема была оставлена. Чтобы нарушить молчание, которое могло внушить ему мысль, будто она расстроена тем, что произошло, Элизабет вскоре сказала:

– Полагаю, ваш кузен привез вас с собой главным образом для того, чтобы иметь кем распоряжаться. Поражаюсь, почему он еще не женился и не обзавелся кем-то более постоянным для этой цели. Однако его сестра, возможно, пока восполняет этот недостаток. A так как он ее единственный опекун, то может делать с ней все, что пожелает.

– Нет, – ответил полковник Фицуильям. – это преимущество он должен делить со мной. Опекунство над мисс Дарси поручено нам обоим.

– Неужели? Прошу, скажите, какой он опекун? А ваша опекаемая доставляет вам много хлопот? Барышни ее возраста иногда бывают немного своенравными, а если она истинная Дарси, то, возможно, любит поставить на своем?

Говоря это, она заметила, что он глядит на нее очень внимательно. А то, как он тут же осведомился, почему она полагает, будто мисс Дарси доставляет им много хлопот, убедило ее, что ее догадка верна. И она тотчас ответила:

– Не пугайтесь. Я никогда не слышала про нее ничего дурного и вполне готова поверить, что она самое покладистое существо на свете. Некоторые мои знакомые души в ней не чают – миссис Хэрст и мисс Бингли. По-моему, вы упоминали, что знакомы с ними.

– Да, немного. Их брат очень приятный человек, настоящий джентльмен и большой друг Дарси.

– O да, – ответила Элизабет сухо, – мистер Дарси необыкновенно добр к мистеру Бингли и чрезвычайно о нем заботится.

– Заботится о нем! Да, пожалуй, Дарси действительно помогает ему, когда он настоятельно нуждается в помощи. Судя по тому, о чем он мне рассказал по дороге сюда, у меня есть основания полагать, что Бингли в большом у него долгу. Впрочем, я обязан ему извинением, так как у меня нет уверенности, что речь шла именно о Бингли. Все это лишь предположения.

– О чем вы говорите?

– Об истории, которую Дарси, натурально, не хотел бы предать огласке, так как, дойди она до семьи барышни, это было бы весьма неприятно.

– Вы можете положиться на то, что я никому не скажу ни слова.

– И помните, у меня нет особых оснований полагать, что в ней замешан именно Бингли. Дарси сказал мне лишь, что поздравляет себя с тем, как недавно ему удалось спасти своего друга от чрезвычайно неразумного брака, но не упомянул ни имен, ни каких-либо обстоятельств. И я заподозрил, что дело касается Бингли, потому лишь, что он из тех молодых людей, которые легко попадают в подобные положения. Ну и, кроме того, все прошлое лето они были неразлучны.

– A мистер Дарси объяснил вам причины своего вмешательства?

– Насколько я понял, против барышни имелись сильнейшие возражения.

– И к какому же искусству он прибегнул, чтобы разлучить их?

– Он не говорил со мной о своем искусстве, – ответил Фицуильям с улыбкой. – Он сказал мне лишь то, что я сейчас сказал вам.

Элизабет ничего не ответила, но, пока она продолжала идти, ее сердце переполнялось негодованием. Понаблюдав за ней некоторое время, Фицуильям спросил, о чем она так задумалась.

– Я думаю о том, что сейчас от вас услышала, – сказала она. – Поведение вашего кузена возмущает меня. Почему он берет себе право судить?

– Вы склонны назвать его вмешательство непростительным?

– Я не вижу, какое у мистера Дарси есть право решать, насколько уместна или неуместна сердечная склонность его друга. Или почему, полагаясь только на свое суждение, он берется указывать и распоряжаться, как именно должен быть счастлив его друг. Однако, – продолжала она, спохватившись, – поскольку обстоятельства нам не известны, нечестно было бы осудить его. Достаточно ясно, что речь шла не об истинной склонности.

– Заключение достаточно правдоподобное, – сказал Фицуильям, – но оно отнимает заметную часть блеска у победы кузена.