Гордость и предубеждение

Г-н Коллинз вернулся в Хартфордшир вскоре после того, как отбыли чета Гарднер и Джейн, но поскольку он нашел приют у Лукасов, приезд его не доставил г-же Беннет особых неудобств. Женитьба г-на Коллинза стремительно надвигалась, и г-жа Беннет в конце концов смирилась до того, что признала сие событье неизбежным и даже злорадно то и дело сообщала, как «желала бы, чтоб они оказались счастливы». Свадьбу назначили на четверг, а в среду юная г-жа Лукас нанесла прощальный визит, и когда поднялась, дабы откланяться, Элизабет, устыженная неучтивостью матери и ее неохотными пожеланьями счастья, а равно искренне тронутая сама, проводила подругу из комнаты.

Когда они вместе спускались по лестнице, Шарлотта молвила:

— Я рассчитываю, что ты будешь часто мне писать, Элайза.

— Уж в этом не сомневайся.

— И я хотела бы попросить об одолжении. Не приедешь ли меня навестить?

— Я надеюсь, мы будем нередко видеться в Хартфордшире.

— Некоторое время я вряд ли смогу отлучаться из Кента. Обещай, что приедешь в Хансфорд.

Элизабет не смогла отказать, хотя предвидела, что визит сей доставит мало удовольствия.

— Папа́ и Мария приедут в марте, — прибавила Шарлотта, — и я надеюсь, ты согласишься составить им общество. Честное слово, Элайза, я буду рада тебе, как любому из них.

Свадьба состоялась; невеста и жених из церкви отправились в Кент, и всем, по обыкновенью, на сей счет нашлось что сказать или послушать. Вскоре Элизабет получила от подруги письмо; корреспонденция их стала регулярной и частой, как раньше, но прежняя искренность была невозможна. Составляя свои письма, Элизабет неизменно постигала, что вся радость дружбы испарилась, и, хоть полна была решимости не дать слабины в переписке, поступала сим манером скорее ради прошлого, нежели настоящего. Первые письма Шарлотты вскрывались с немалым рвеньем — как можно было не любопытствовать, что́ Шарлотта расскажет о новом доме, как ей понравится леди Кэтрин и насколько счастливой она посмеет себя объявить? — впрочем, Элизабет обнаруживала, что Шарлотта выражалась в точности так, как предвиделось. Она писала жизнерадостно, была, по видимости, окружена удобствами и не поминала ничего такого, чего не могла похвалить. Дом, обстановка, окрестности и дороги пришлись ей совершенно по вкусу, а поведенье леди Кэтрин оказалось весьма дружелюбным и любезным. Так изображал Хансфорд и Розингс г-н Коллинз — Шарлотта лишь здравым манером смягчала картину; Элизабет понимала, что следует дождаться визита к подруге, дабы узнать остальное.

Джейн уже черкнула сестре пару строк, дабы сообщить о благополучном прибытьи в Лондон, а когда написала снова, Элизабет понадеялась, что сестра в силах сообщить что-нибудь о семействе Бингли.

Ее нетерпенье было вознаграждено, как обычно вознаграждается нетерпенье. Джейн пробыла в городе неделю, не увидев Кэролайн и не получив от нее весточки. Сие Джейн, впрочем, объясняла тем, что ее последнее письмо подруге из Лонгборна, очевидно, было по случайности утеряно.

Тетушка, — продолжала она, — завтра окажется поблизости от Гроувнор-стрит, и я воспользуюсь сей возможностью, дабы нанести визит.

Джейн написала снова, повидавшись с юной г-жою Бингли.

Мне показалось, Кэролайн не в духе, — таковы были ее слова, — но она очень обрадовалась мне и упрекнула за то, что я не предупредила о своем приезде в Лондон. Стало быть, я не ошиблась: мое последнее письмо не дошло. Я, конечно, спросила их о брате. Он здравствует, однако так занят с г-ном Дарси, что сестры почти с ним не видятся. Я узнала, что к обеду ожидается юная г-жа Дарси. Жаль, что я ее не застала. Визит мой был краток, поскольку Кэролайн и г-жа Хёрст отправлялись на прогулку. Очевидно, я вскоре вновь с ними увижусь.

Над сим посланьем Элизабет покачала головою. Оно убедило ее, что лишь случайность известит г-на Бингли о пребываньи ее сестры в городе.

Миновали четыре недели, а Джейн не видала его ни разу. Она старалась уверить себя, что о сем не жалеет, но более не могла закрывать глаза на невниманье юной г-жи Бингли. Две недели всякий день до обеда прождав дома, а всякий вечер изобретая новое оправданье, она в конце концов приняла гостью; краткость визита, и более того — перемена в манерах посетительницы более не позволили Джейн обманываться. Письмо, кое написала она сестре, поведает о ее переживаньях: