Гордость и Предубеждение

– Возможно это и так – мистер Дарси умеет нравиться, когда ему это необходимо. У него достаточно способностей для этого. Он может быть незаменимым партнером, если посчитает, что это ему выгодно. Среди равных себе он совсем не таков, каким предстает перед людьми более низкого положения. Его гордость никогда не оставляет его, но с богатыми он великодушен, беспристрастен, чистосердечен, разумен, благороден и, возможно, даже приятен, в зависимости от их богатства и положения.

Вскоре после этого партия за карточным столом завершилась, игроки переместились к столу, за которым располагались дамы, и мистер Коллинз занял место между своей кузиной Элизабет и миссис Филлипс. Последняя, как это принято, стала расспрашивать насколько успешной была для него игра. Игра сложилась не слишком удачно – он проигрался вчистую, но когда миссис Филлипс выразила беспокойство по поводу его возможного огорчения этим, он с серьезным видом заверил ее, что проигрыш не имеет ни малейшего значения, что он считает деньги просто пустяком, и умолял ее не беспокоиться.

– Мне прекрасно известно, мадам, – пустился он в рассуждения, – что, когда люди садятся за карточный стол, им приходится подвергаться риску лишиться чего-нибудь, но, к счастью, сам я не в таких обстоятельствах, чтобы придавать значение утрате пяти шиллингов. Несомненно, далеко не все могли бы сказать то же самое, но благодаря леди Кэтрин де Бург я освободился от необходимости заботиться о таких мелочах.

Речь эта привлекла внимание мистера Уикхема, и, понаблюдав некоторое время за мистером Коллинзом, он вполголоса спросил Элизабет, насколько близко ее родственник знаком с семьей де Бург.

– Леди Кэтрин де Бург, – ответила та, – совсем недавно предоставила ему приход. Мне не известно, как и когда мистер Коллинз попал в поле ее зрения, но, определенно, их знакомство произошло совсем недавно.

– Вы, конечно, знаете, что леди Кэтрин де Бург и леди Энн Дарси были сестрами; следовательно, она тетя нынешнего мистера Дарси.

– Вот как, я этого не знала. Я вообще ничего не знаю о родственных связях и окружении леди Кэтрин. Еще пару дней назад я даже не слышала о ее существовании.

– Ее дочь, мисс де Бург, получит очень большое наследство, и полагают, что она и ее кузен объединят два состояния.

Эта новость заставила Элизабет улыбнуться, ибо она подумала о бедной мисс Бингли. Напрасными, должно быть, были все ее хлопоты, тщетны и бесполезны ее восторги по поводу его сестры и славословие в его адрес, коли он уже предназначен другой.

– Мистер Коллинз, – сказала Элизабет, – в самых высоких выражениях отзывается и о леди Кэтрин, и о ее дочери; но, судя по некоторым подробностям, которые он сообщил о ее светлости, я подозреваю, что испытываемая благодарность ослепляет его, и что, несмотря на то, что ему она добросердечная покровительница, с остальными она высокомерна и тщеславна.

– Я полагаю, что она в значительной степени и то, и другое, – согласился Уикхем. – Я не видел ее много лет, но прекрасно помню, что она мне никогда не нравилась и что манеры ее были властными и пренебрежительными. Она имеет репутацию необычайно рассудительной и умной женщины; но я скорее верю, что часть ее репутации обеспечивают положение и богатство, часть – властные манеры, а оставшуюся часть – гордость за своего племянника, который заботится о том, чтобы все, кто с ним связан, имели самое высокое реноме.

Элизабет признала, что он объяснил все очень разумным образом, и они продолжали беседовать к обоюдному удовлетворению, пока предложенный ужин не положил конец развлечениям и не одарил остальных дам долей внимания мистера Уикхема. Шум за ужином у миссис Филлипс не способствовал серьезным разговорам, но его манеры пришлись по вкусу всем. Что бы он ни сказал, было сказано хорошо, и все, что он делал, делалось элегантно. Элизабет покинула дом тетушки, будучи полной мыслей о нем. По дороге домой она не была способна думать ни о чем, кроме мистера Уикхема, и о том, что он рассказал ей, но у нее не было возможности даже упомянуть его имя, пока они ехали, потому что ни Лидия, ни мистер Коллинз не давали никому слова сказать. Лидия беспрестанно говорила о прошедшей игре, о фишках, которые она проиграла, и о фишках, которые она выиграла, а мистер Коллинз, в возвышенных выражениях описывал гостеприимство мистера и миссис Филлипс, отмечая, что он ни в малейшей степени не сожалеет о своем проигрыше в вист, перечислял все блюда, поданные за ужином, при этом постоянно выражая опасения, что он доставляет неудобства своим кузинам, но смог, тем не менее, сказать больше чем можно было бы успеть до того, как карета достигла Лонгборн-хаус.

Глава 17