Гордость и предубеждение

— Все три зятя кажутся мне великолепными. Боюсь, что Уикхем останется моим любимцем. Но твой муж будет мне нравиться, возможно, не меньше Бингли.

Глава XVIII

К Элизабет вскоре вернулось достаточно веселое расположение духа, чтобы она смогла потребовать от мистера Дарси отчета о том, как его угораздило в нее влюбиться.

— С чего это началось? — спросила она. — Я отлично могу себе представить, как пошло дело дальше. Но что могло послужить первым толчком?

— Мне теперь трудно назвать определенный час или место, или взгляд, или слово, после которых мною был сделан первый шаг. Слишком это было давно. И я понял, что со мной происходит только тогда, когда был уже на середине пути.

— Не правда ли, сначала моя внешность вам не понравилась? А что касается моих манер, — мое поведение по отношению к вам всегда было, по меньшей мере, не вполне вежливым. Не было случая, чтобы, разговаривая с вами, я не старалась вам досадить. В самом деле, не влюбились ли вы в меня за мою дерзость?

— Я полюбил вас за ваш живой ум.

— Вы вполне можете называть это дерзостью. Да оно почти так и было. Ведь дело в том-то и заключалось, что вам до тошноты опротивели любезность, внимательность и угодничество, с которыми к вам относились все окружающие. Вас тошнило от женщин, у которых в мыслях, в глазах и на языке была лишь забота о том, как бы заслужить вашу благосклонность. Я привлекла к себе ваше внимание и интерес именно тем, что оказалась вовсе на них не похожей. Не будь у вас золотого сердца, вы должны были бы меня за это возненавидеть. Но при всех ваших стараниях скрыть свою истинную натуру, чувства ваши всегда были благородны и справедливы. И в душе вы питали глубокое презрение ко всем, кто за вами так прилежно ухаживал. Что ж — вот я и избавила вас от труда давать мне какие-нибудь объяснения. В самом деле, принимая во внимание все обстоятельства, моя догадка кажется мне разумной. Конечно, о настоящих моих достоинствах вы и не подозреваете. Но ведь, когда влюбляются, о них никто и не думает.

— Разве вы не доказали свою доброту, нежно заботясь о Джейн во время ее болезни в Незерфилде?

— Джейн — ангел! Кто не сделал бы для нее того же, что и я? Впрочем, пусть вам это кажется добродетелью. Мои хорошие качества находятся теперь под вашей опекой, и вам следует превозносить их как можно больше. А мне подобает выискивать в ответ любые поводы для того, чтобы с вами поссориться и вас подразнить. И я собираюсь приступить к делу без промедления. Позвольте-ка вас спросить — почему вы так долго уклонялись от решительного объяснения? Что заставляло вас упорно меня сторониться при вашем первом визите и позже, когда вы с Бингли у нас обедали? Ведь вы вели себя, особенно при первом посещении, так, будто вам до меня нет никакого дела.

— У вас был серьезный и мрачный вид. И вы меня ничем не ободрили.

— Да ведь я была смущена!

— Я тоже.

— И вы не сумели со мной переговорить, когда приезжали к нам на обед?

— Человек, который испытывал бы меньшее чувство, наверно сумел бы.

— Экая беда, — у вас на все находятся разумные отговорки. А я оказываюсь настолько рассудительной, что сразу же с ними соглашаюсь. Но интересно, долго ли вы еще откладывали бы объяснение, если бы были предоставлены самому себе? Когда бы вы, наконец, высказались, если бы я сама на это не напросилась? Не правда ли, немалую роль сыграла моя решимость поблагодарить вас за заботу о Лидии? Боюсь даже, — слишком большую. Что станет с нашей моралью, если нашему благополучию положило начало нарушение обещания? Ведь я не имела права вам об этом сказать. Едва ли из этого выйдет что-то хорошее.

— Вы не должны огорчаться. И не тревожьтесь за свои моральные принципы. С моей нерешительностью покончила моя тетка, которая так жестоко пыталась нас разлучить. И сегодняшним блаженством я обязан не вашей решимости выразить мне свою благодарность. Я не собирался ждать первого шага с вашей стороны. То, что мне рассказала леди Кэтрин, позволило мне надеяться, и я решил немедленно узнать о своем приговоре.

— Леди Кэтрин оказала нам неоценимую услугу. Ее это должно радовать. Приносить пользу всем — ее страсть. Но скажите, с какой целью вы приехали в Незерфилд? Неужели только, чтобы смутиться при посещении Лонгборна? Или у вас были более далеко идущие планы?

— Моей истинной целью было — повидать вас. Я хотел понять, есть ли у меня какая-то надежда добиться вашей любви. А признавался я себе только в желании проверить, сохранила ли ваша сестра привязанность к Бингли. И, в случае, если бы я в этом удостоверился, я собирался перед ним исповедаться. Позднее я это сделал на самом деле.

— Хватит ли у вас когда-нибудь смелости сообщить леди Кэтрин о том, что ее ожидает?

— Мне, скорее, не хватает времени, а не смелости. Но это должно быть сделано, и, если вы дадите мне лист бумаги, я сделаю это сейчас же.