Гордость и предубеждение

Что касается Уикхема и Лидии, то замужество старших сестер не отразилось на их характерах. То, что Элизабет должна была теперь узнать до конца о его непорядочности и неблагодарности, было принято им с философским спокойствием. Несмотря ни на что, он не расставался с надеждой, что Дарси все же возьмет на себя заботу о его благосостоянии. Поздравительное письмо, полученное Элизабет ко дню свадьбы, свидетельствовало, что подобные надежды питал если и не он сам, то, по крайней мере, его жена. Вот что говорилось в этом письме:

«Моя дорогая Лиззи,

Желаю тебе всяческих радостей. Если ты любишь мистера Дарси хотя бы наполовину так сильно, как я люблю моего дорогого Уикхема, ты должна себя чувствовать очень счастливой. Как хорошо, что ты станешь такой богатой! Надеюсь, что когда тебе нечем будет заняться, ты вспомнишь о нас. Я уверена, что Уикхем был бы очень рад получить место при дворе, и боюсь, что у нас не будет хватать денег, чтобы прожить без некоторой поддержки. Думаю, что нам подошло бы любое место с доходом в триста-четыреста фунтов в год. Однако, если ты не найдешь нужным, пожалуйста, не говори об этом мистеру Дарси.

Твоя и т. д.»

Так как ее сестра вовсе не находила это нужным, она постаралась в своем ответе положить конец всяким просьбам и ожиданиям подобного рода. Тем не менее Элизабет нередко посылала им то, что ей удавалось отложить благодаря экономии в собственных расходах, и находилось, таким образом, в ее личном распоряжении. Она отлично понимала, что средства, которыми располагали Уикхемы, были недостаточны для покрытия расходов двух людей, столь неумеренных в своих потребностях и столь мало заботящихся о будущем. И всякий раз, когда им приходилось переезжать с места на место, Элизабет или Джейн непременно должны были ждать просьбы о помощи в расплате с долгами. Их образ жизни, даже после того, как заключение мира позволило им вернуться на родину, оставался крайне безалаберным. Они вечно переезжали, стараясь устроиться подешевле, и вечно тратили денег больше, чем следовало. Привязанность Уикхема к Лидии очень скоро уступила место полному безразличию. Ее привязанность к мужу просуществовала немногим дольше. И, несмотря на молодость и полученное воспитание, она по-прежнему имела полное право на ту репутацию, которая за ней утвердилась после ее замужества.

Хотя Дарси никогда не соглашался принимать Уикхема в Пемберли, он все же, ради Элизабет, продолжал оказывать ему помощь в его карьере. Лидия иногда гостила у них, в то время, когда ее муж развлекался в Лондоне или Бате.^{86} А у Бингли оба проводили нередко так много времени, что против этого восставал даже его ангельский характер, и он начинал говорить о необходимости намекнуть Уикхемам, что им уже пора уезжать.

Женитьба Дарси нанесла мисс Бингли глубокую рану, но так как она сочла полезным сохранить за собой возможность навещать Пемберли, она подавила обиду в своей душе, еще больше восторгалась Джорджианой, была почти так же, как прежде, внимательна к Дарси и вела себя безукоризненно вежливо по отношению к Элизабет.

Пемберли стал теперь для Джорджианы ее постоянным пристанищем. И между сестрами установилась та близость, на какую рассчитывал Дарси. Они даже полюбили друг друга именно так, как когда-то об этом мечтали. Джорджиана навсегда сохранила самое высокое мнение об Элизабет. Вместе с тем она с удивлением, почти близким к испугу, прислушивалась к ее задорной и веселой манере разговаривать с братом. Человек, который всегда вызывал в ней бесконечное уважение, иногда даже более сильное, чем любовь, теперь нередко оказывался предметом веселых шуток. И она постепенно уразумела то, что ей раньше никогда не приходило в голову. На опыте Элизабет она поняла, что женщина может позволить себе обращаться с мужем так, как не может обращаться сестра с братом, который старше ее на десять лет.