Гордость и предубеждение

Женитьба племянника привела леди Кэтрин в крайнее бешенство. И, отвечая на извещавшее ее об этом письмо, она дала полную волю свойственной ее характеру прямоте. В ответе, таким образом, содержались настолько оскорбительные выражения, в особенности по адресу Элизабет, что на некоторое время всякое общение с Розингсом было прервано. Однако со временем Дарси, по настоянию Элизабет, решил пренебречь полученным оскорблением и сделал шаг к примирению. После небольшого сопротивления, леди Кэтрин то ли из-за своей привязанности к племяннику, то ли желая узнать, как себя держит его жена, сменила, наконец, гнев на милость. И она снизошла до того, чтобы навестить Пемберли, невзирая на то, что его сень была осквернена не только присутствием недостойной хозяйки, но также визитами ее дяди и тети из Лондона.

С Гардинерами у них установились самые близкие отношения. Дарси так же, как и Элизабет, по-настоящему их полюбил. И оба они навсегда сохранили чувство самой горячей благодарности к друзьям, которые привезли ее в Дербишир и тем самым сделали возможным их союз.

Конец

ПРИЛОЖЕНИЯ

От переводчика

В 1946 году было напечатано изложение беседы с английским писателем Сомерсетом Моэмом. Его попросили назвать десять романов, которые он считает лучшими в мировой литературе. Моэм назвал два русских романа («Война и мир» и «Братья Карамазовы»), три французских («Красное и белое», «Отец Горио» и «Мадам Бовари») и пять романов, написанных на английском языке. Из этих пяти хорошо известны русским читателям были только два: «История Тома Джонса, найденыша» и «Дэвид Копперфилд». Два других — «Моби Дик» Генри Мелвилла и «Грозовой перевал» Эмили Бронте были изданы на русском языке и нашли у нас широкое признание в пятидесятых годах. И только десятый, — роман умершей 150 лет тому назад английской писательницы Джейн Остин «Гордость и предубеждение» — до сих пор никогда не издавался в нашей стране.

Разумеется, перечень Моэма — условный и субъективный. Он не содержит некоторых прекрасных (может быть, не менее значительных) произведений названных и не названных в нем писателей. Например, в нем отсутствует «Герой нашего времени», — вероятно, лучшее произведение этого жанра во всей мировой литературе. Но и того обстоятельства, что известный английский литератор поставил роман Остин в ряд с любимыми у нас девятью другими романами, достаточно, чтобы привлечь внимание к «Гордости и предубеждению».

В Предисловии к «Журналу Печорина» Лермонтов пишет: «История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она написана без тщеславного желания возбудить участие или удивление».

Романы Джейн Остин, такие сдержанные, ограниченные такими узкими сюжетными рамками, представляют собой истории человеческих душ, написанные с той зрелостью и наблюдательностью и в том этическом ключе, о которых говорил Лермонтов. И в этих романах несомненно есть что-то общее с «Героем нашего времени» — в камерности обрисованной автором общей сцены, в лаконизме и точности зарисовок, в сарказме и эпиграмматичности отдельных характеристик, в глубоком понимании свойств человеческой души, которое приводит иногда к почти лермонтовской разочарованности в людях, правда, прорывающейся сквозь задорно-оптимистический тон всей вещи, в лиричности повествования в целом. Даже названиями своих первых романов — «Разум и чувство», «Гордость и предубеждение», — Остин предупреждает, что в них речь пойдет прежде всего о душевном мире героев, — о том же, о чем по сути дела предупреждает Лермонтов своим названием «Герой нашего времени». Романы написаны удивительным языком, который дал некоторым англичанам повод говорить в наши дни, что у них был «только один по-настоящему большой мастер прозы — Джейн Остин». И это тоже сближает ее книги с прозой Лермонтова.

Закрывая в первый раз «Гордость и предубеждение», я почувствовал, что не могу так просто расстаться с автором этой книги, и решил попытаться сделать так, чтобы Остин заговорила по-русски. Первые переведенные главы я показал отцу, Самуилу Яковлевичу Маршаку, переводчику, редактору и воспитателю литературной молодежи. Редактируя эти главы, он помог мне «поставить правильно голос» и поверить в собственные силы. Смерть помешала отцу поработать над переводом после его окончания — рукопись пришлось отделывать без него, пользуясь его заветами и замечаниями тех, кто принимал участие в подготовке этой книги. Буду рад, если книга позволит русским читателям хоть в какой то мере воздать должное Джейн Остин — этому чудесному художнику, к которому с полным правом можно было бы отнести слова Лермонтова о другом английском писателе, весьма высоко ценившем творчество Остин: «Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую минуту, которую дарит эта книга».

И. Маршак

Н. М. Демурова Джейн Остин и ее роман «Гордость и предубеждение»