Гордость и предубеждение

— Мисс Бингли, — отвечал Дарси, — приписывает мне неуязвимость, которой я, к сожалению, не обладаю. Мудрейший и лучший из людей, нет, мудрейшие и самые благородные их действия могут быть высмеяны особами, у которых главная цель в жизни — насмешка.

— Конечно, такие люди бывают, — сказала Элизабет. — Но надеюсь, что я не принадлежу к их числу. Мне кажется, я никогда не высмеивала мудрость и благородство. Глупость и причуды, капризы и непоследовательность кажутся мне смешными, и я смеюсь над ними, когда мне это удается. Но все это качества, от которых вы, по-видимому, совершенно избавились.

— Этого, наверно, никто не может достигнуть. Но на протяжении своей жизни я немало потрудился над тем, чтобы освободиться от недостатков, которые могут сделать смешным даже неглупого человека.

— Таких, например, как гордость и тщеславие?

— Да, тщеславие это, в, самом деле, недостаток. Но гордость… Что ж, тот, кто обладает настоящим умом, может всегда сдержать гордость в должных пределах.

Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Вы, как будто, уже успели разобраться в характере мистера Дарси, не так ли? — спросила мисс Бингли. — Мне очень хочется узнать ваше мнение.

— Что ж, я вполне убедилась, что мистер Дарси лишен недостатков. Да он этого и сам не скрывает.

— Подобных претензий, — ответил Дарси, — я не высказывал. Слабостей у меня вполне достаточно. Я только надеюсь, что от них избавлен мой ум. А вот за нрав свой я бы не поручился. Возможно, что я слишком мало уступчив — во всяком случае, с точки зрения удобства тех, кто меня окружает. Я не умею забывать глупость и пороки ближних так быстро, как следовало бы, так же, как и нанесенные обиды. Меня не так легко растрогать. Характер мой, вероятно, может быть назван мстительным. Если кто-нибудь лишается моего уважения, то уже навсегда.

— Вот это в самом деле серьезный порок! — воскликнула Элизабет. — Неумолимая мстительность — безусловно мрачная черта характера. Но вы хорошо выбрали свой недостаток. Я не способна над ним смеяться. Вы можете меня не бояться.

— Думаю, что каждому свойственна склонность к каким-то недостаткам, которая не может быть преодолена даже отличным воспитанием.

— Ваша слабость — это готовность ненавидеть людей.

— А ваша, — отвечал он с улыбкой, — намеренно их не понимать.

— Мне хочется немножко послушать музыку, — сказала мисс Бингли, устав прислушиваться к разговору, в котором она не принимала участия. — Луиза, ты не рассердишься, если я разбужу твоего мужа?

Ее сестра ничего не имела против, и она раскрыла фортепиано. Дарси, поразмыслив, не стал об этом жалеть, так как чувствовал, что уделяет Элизабет слишком много внимания.

Глава XII

Как было условлено между сестрами, Элизабет наутро написала матери, чтобы за ними в этот же день прислали экипаж. Миссис Беннет, однако, рассчитывала, что ее дочери останутся в Незерфилде до вторника,^{32} с тем, чтобы Джейн провела там целую неделю и поэтому не испытала никакого удовольствия оттого, что они собираются приехать раньше. Ее ответ поэтому оказался мало благоприятным — по крайней мере, для Элизабет, с нетерпением ждавшей возвращения домой. В письме говорилось, что миссис Беннет едва ли удастся послать экипаж раньше вторника, причем в постскриптуме добавлялось, что если мистер Бингли и его сестры станут уговаривать их остаться подольше, то она отлично обойдется без старших дочерей и более долгое время. Элизабет, однако, и думать не могла о задержке в Незерфилде — она даже не вполне была уверена в том, что их об этом попросят. Напротив, боясь, как бы не показалось, что их пребывание слишком затянулось, она стала уговаривать Джейн сразу же попросить экипаж у Бингли. В конце концов было решено сказать, что им хотелось бы вернуться домой в это же утро и одновременно обратиться с просьбой об экипаже.

Известие об их отъезде вызвало всеобщее огорчение. При этом была высказана уверенность, что для полного выздоровления больной им следует пробыть в Незерфилде еще хотя бы один день. Под конец сестры согласились задержаться до следующего утра. Мисс Бингли вскоре стала жалеть о том, что предложила отложить их отъезд, так как ревность и неприязнь, вызванные в ней одной из сестер, были гораздо сильнее ее привязанности ко второй.

Хозяин дома был искренно опечален сообщением о скорой разлуке и настойчиво доказывал мисс Беннет, что она еще не совсем поправилась для переезда. Но тщетно — Джейн, когда она была уверена в правильности своих действий, умела проявить твердость.