Гордость и предубеждение

— Тем лучше. Упражнения никогда не могут быть лишними. Когда я буду ей писать в следующий раз, я постараюсь ее убедить, чтобы она ни в коем случае не пренебрегала прилежанием. Мне постоянно приходится втолковывать молодым девицам, что без повседневных упражнений в музыке нельзя добиться успехов. Ведь вот, сколько раз я это объясняла мисс Беннет: она не сможет играть по-настоящему хорошо, если перестанет упражняться. И раз у миссис Коллинз нет своего инструмента, она вполне может ежедневно приходить в Розингс и играть на фортепиано в комнате миссис Дженкинсон. В этой части дома она никому не помешает.

Мистер Дарси, казалось, был несколько смущен бестактностью своей тетки и ничего не ответил.

Когда с кофе было покончено, полковник Фицуильям напомнил Элизабет ее обещание поиграть ему на фортепиано, и она села за инструмент. Он придвинул свое кресло поближе. Леди Кэтрин прослушала пьесу до середины, а затем, так же, как и раньше, принялась болтать с другим племянником, пока тот не оставил ее и, перейдя с обычным для него задумчивым видом к инструменту, расположился таким образом, чтобы получше видеть лицо хорошенькой исполнительницы. Элизабет это заметила и в первом же перерыве между пьесами сказала ему, насмешливо улыбаясь:

— Вы думали смутить меня, мистер Дарси, приготовившись слушать меня с таким вниманием. Но я вас нисколько не боюсь, хоть ваша сестра и играет столь превосходно. Свойственное мне упрямство не позволяет мне высказывать малодушие, когда того хотят окружающие. И при попытке меня устрашить я, напротив, становлюсь еще более дерзкой.

— Мне незачем доказывать, что вы ошибаетесь, — ответил мистер Дарси. — Не могли же вы в самом деле счесть меня на это способным. Я имею удовольствие быть с вами достаточно знакомым, чтобы знать, как охотно вы высказываете суждения, которые вовсе не отвечают вашим мыслям.

Такой отзыв о ней заставил Элизабет искренне рассмеяться. И, обращаясь к полковнику Фицуильяму, она сказала:

— Мистер Дарси может неплохо обрисовать мой характер, научив вас не верить ни одному моему слову. Мне на редкость не посчастливилось встретиться с человеком, способным вывести меня на чистую воду в тех местах, где я надеялась хоть немного пользоваться доброй славой. В самом деле, мистер Дарси, с вашей стороны не очень великодушно припоминать все дурное, что вы разузнали обо мне в Хартфордшире. Могу добавить, что это также и неразумно, так как может вынудить меня дать вам отпор. И тогда как бы и о вас не открылись такие вещи, которые будут неприятны вашим родным.

— Я этого совершенно не боюсь, — сказал он с улыбкой.

— Умоляю вас, откройте нам, в чем его можно обвинить, — воскликнул полковник Фицуильям. — Должен же я знать, как он ведет себя за пределами родного дома.

— Ну так вы об этом узнаете! Но приготовьтесь услышать нечто чудовищное. Могу сообщить вам, что в первый раз мы встретились с мистером Дарси в Хартфордшире во время бала. И чем, вы полагаете, он на этом балу отличился? Несмотря на недостаток молодых людей, он соизволил принять участие только в каких-нибудь четырех танцах! Мне жаль вас огорчать, но дело обстояло именно так. Он танцевал только четыре раза. И это в то время, когда, как мне доподлинно известно, немало молодых леди вынуждены были сидеть из-за отсутствия кавалера! Надеюсь, вы не станете этого отрицать, мистер Дарси?

— В тот вечер я не имел чести быть знакомым ни с одной из присутствовавших дам, кроме тех, с которыми приехал на бал.

— О, разумеется. И ведь нельзя было допустить, чтобы вас тогда же с кем-нибудь познакомили! Полковник Фицуильям, что я играю дальше? Мои пальцы ждут ваших приказаний.

— Быть может, — сказал Дарси, — обо мне судили бы лучше, если бы я потрудился кому-нибудь представиться. Но я не стремлюсь навязывать свое общество незнакомым мне людям.

— Не объяснит ли нам ваш кузен, чем это вызвано? — спросила Элизабет, по-прежнему обращаясь к полковнику. — Может быть, он в силах назвать причину, по которой образованный и неглупый человек, к тому же принятый в светском обществе, не вправе рассчитывать на расширение знакомства?

— Пожалуй, я и сам смог бы ответить на ваш вопрос, — промолвил Фицуильям. — Это, конечно, не относится к мистеру Дарси! Причина может состоять в нежелании доставить беспокойство собственной персоне.

— Я и вправду лишен присущего некоторым людям таланта, — отвечал Дарси, — свободно болтать с человеком, которого я прежде никогда не встречал. Мне не легко, подобно другим, подладиться к тону его рассуждений или сделать вид, что меня интересуют его дела.

— Мои пальцы, — сказала Элизабет, — движутся по клавишам этого инструмента не с тем мастерством, какое мне приходилось наблюдать в игре многих других музыкантов. Им недостает ни силы удара, ни выразительности, ни беглости. Но мне всегда казалось, что я виновата в этом сама, не дав себе труда как следует поупражняться. Мысль о том, что у меня неподходящие пальцы, почему-то не приходила мне в голову.

Улыбнувшись, Дарси сказал: