Гордость и предубеждение

— Да, самой младшей нет еще и шестнадцати. Возможно, она и в самом деле слишком молода, чтобы бывать в обществе. Но, по совести говоря, было бы слишком жестоко по отношению к младшим сестрам, если бы они лишились своей доли светских развлечений только из-за того, что старшие не имели возможности или охоты рано выйти замуж. Та, которая родилась последней, имеет такое же право радоваться своей молодости, как родившаяся первой. Оказаться лишенной этих радостей из-за того, что ты моложе других! При этом, я полагаю, трудно было бы рассчитывать, что между сестрами возникнет достаточная привязанность и они будут обладать необходимыми душевными качествами.

— Клянусь вам, вы высказываете свое мнение довольно решительно для столь юной особы, — проговорила леди Кэтрин. — Интересно, сколько вам лет?

— Учитывая, что у меня уже три взрослых младших сестры, — ответила Элизабет, улыбаясь, — ваше сиятельство едва ли полагает, что я могу назвать вслух свой возраст.

Леди Кэтрин, казалось, совершенно опешила оттого, что не получила прямого ответа, и Элизабет заподозрила, что ей суждено было оказаться первым человеком, осмелившимся дать отпор бесцеремонности столь важной особы.

— Вам, я уверена, не может быть больше двадцати. А потому вам вовсе незачем скрывать свои годы.

— Увы, мне уже и не двадцать один.

Джентльмены присоединились к ним, и после чаепития появились карточные столы. Леди Кэтрин, сэр Уильям, мистер и миссис Коллинз уселись за кадриль. А так как ее дочери захотелось сыграть в казино,^{51} двум приезжим девицам вместе с миссис Дженкинсон выпала честь составить партию мисс де Бёр. За их столом царила отменная скука. Едва ли на протяжении всей партии было произнесено хотя бы одно слово, не относившееся к игре, если не считать того, что миссис Дженкинсон иногда беспокоилась, не холодно или не жарко ли ее воспитаннице или не слишком ли ей светло или темно. Другой стол отличался зато значительно большим оживлением. Леди Кэтрин говорила почти беспрерывно, то отмечая ошибки своих партнеров, то рассказывая им какой-нибудь случай из своей жизни. Мистер Коллинз был поглощен тем, что соглашался со словами ее сиятельства, благодарил ее за каждое выигранное очко и извинялся, когда полагал, что выиграл их слишком много. Сэр Уильям говорил мало, стараясь запомнить услышанные анекдоты и аристократические имена.

Когда хозяйке дома и ее дочери игра стала надоедать, столы были убраны. Леди Кэтрин предложила Шарлот экипаж, и, так как она с благодарностью приняла это предложение, хозяйка дала необходимые распоряжения. Вслед за тем все собрались около камина послушать, как леди Кэтрин распорядится относительно завтрашней погоды. Ее предсказания были прерваны прибытием кареты и, после множества благодарственных речей мистера Коллинза и поклонов сэра Уильяма, они, наконец, отбыли. Не успели они отъехать, как мистер Коллинз осведомился у Элизабет о ее впечатлениях от Розингса. Ради подруги она постаралась высказать свое мнение в более благоприятном свете, чем оно у нее сложилось на самом деле. Но, несмотря на сделанные ею усилия, выводы ее ни в коей мере не смогли удовлетворить мистера Коллинза, которому вскоре пришлось самому заняться восхвалением ее сиятельства.

Глава VII

Сэр Уильям провел в Хансфорде всего одну неделю. Но и за этот срок он смог вполне удостовериться в благополучии своей дочери, имевшей счастье приобрести такого супруга и такую соседку, которые не часто встречаются на свете. На протяжении визита тестя, мистер Коллинз ежедневно выезжал с ним по утрам в своем шарабане, чтобы показать ему окрестные места. Но когда гость уехал, все обитатели Хансфорда вернулись к обычным занятиям. К радости Элизабет, перемена не заставила ее проводить в обществе кузена больше времени, чем прежде. В самом деле, в часы между завтраком и обедом хозяин дома теперь либо копался в саду, либо уходил к себе в кабинет и там читал или писал, а то и просто смотрел из выходившего на дорогу окна. Дамы проводили время в комнате с окнами, обращенными во двор. Сначала Элизабет показалось странным, что Шарлот предпочитала эту небольшую комнату просторной столовой с более красивым видом. Однако вскоре она поняла, что у ее подруги имелись для такого выбора достаточно веские основания: будь общая комната расположена так же удачно, как и кабинет мистера Коллинза, последний, несомненно, проводил бы гораздо меньше времени в одиночестве. И она вполне согласилась с разумным выбором Шарлот.

Из своей гостиной дамы не могли наблюдать за дорогой. Поэтому сведениями о проезжающих по ней экипажах и, в частности, о прибытии фаэтона мисс де Бёр, они были целиком обязаны мистеру Коллинзу. Подобные сообщения делались неукоснительно, несмотря на то, что мисс де Бёр заезжала в Хансфорд достаточно часто. Нередко она задерживалась около дома и обменивалась несколькими фразами с Шарлот, почти никогда не покидая своего экипажа.