Гордость и предубеждение

— И здесь-то я чуть было не стала хозяйкой! — размышляла Элизабет. — Я могла бы уже привыкнуть к этим комнатам! Вместо того, чтобы осматривать их в качестве случайной посетительницы, я пользовалась бы ими, как собственными, приветствуя тут в качестве своих гостей мистера и миссис Гардинер! Впрочем, нет, — спохватилась она, — это было бы невозможно. Дядя и тетя были бы для меня навсегда потеряны. Мне никогда не позволили бы их сюда пригласить.

Эта мысль пришла ей в голову как раз вовремя, избавив ее от чувства, чем-то похожего на сожаление.

Ей очень хотелось узнать у домоправительницы, в самом ли деле владелец замка находится сейчас в отъезде, но у нее не хватило духу для прямого вопроса. Он был задан, в конце концов, мистером Гардинером. Отвернувшись, чтобы скрыть свое беспокойство, Элизабет услышала, как миссис Рейнолдс ответила на него утвердительно, добавив при этом:

— Мы ждем его завтра. Он прибывает сюда в компании своих друзей.

Как обрадовалась Элизабет, что их поездка не была отложена из-за какой-нибудь случайной причины.

В эту минуту миссис Гардинер попросила ее взглянуть на одну из картин. Элизабет подошла и, среди прочих миниатюр над камином, увидела портрет мистера Уикхема. Тетушка весело спросила ее, как он ей понравился. А подоспевшая домоправительница объяснила, что изображенный на портрете молодой человек — сын прежнего управляющего, воспитанный покойным мистером Дарси на собственные средства.

— Он сейчас поступил в армию, — добавила она, — но боюсь, что человек из него вышел совсем непутевый.

Миссис Гардинер с улыбкой взглянула на племянницу, но Элизабет не смогла ответить ей тем же.

Любезные и непринужденные расспросы и замечания мистера Гардинера поощряли разговорчивость миссис Рейнолдс, которая то ли из тщеславия, то ли под влиянием искренней привязанности рассказывала о мистере Дарси и его сестре с видимым удовольствием.

— Ваш хозяин проводит в Пемберли много времени?

— Не столь много, сэр, как мне бы хотелось. Но осмелюсь сказать, что здесь протекает около половины его жизни. А мисс Дарси живет здесь каждое лето.

— Кроме того, — подумала Элизабет, — которое она провела в Рэмсгейте.

— Когда ваш хозяин женится, вы сможете видеть его гораздо больше.

— О да, сэр. Но мне даже в голову не приходит, когда это может произойти. Я не знаю никого, кто был бы хоть сколько-нибудь достоин стать его супругой.

Мистер и миссис Гардинер улыбнулись, а Элизабет, не удержавшись, заметила:

— Ваше мнение о нем, как мне кажется, весьма красноречиво говорит в его пользу.

— Я говорю одну только правду, которую повторит всякий, кто знает мистера Дарси, — ответила миссис Рейнолдс. Элизабет показалось, что дело зашло слишком далеко. С возрастающим изумлением она услышала, как миссис Рейнолдс добавила: — За всю жизнь я ни разу не услышала от него резкого слова. А ведь я его знаю с четырехлетнего возраста.

Эти слова особенно поразили Элизабет, настолько они шли вразрез с ее собственным взглядом на Дарси. До сих пор она была уверена, что у него очень нелегкий характер. Ее внимание было обострено до предела. Ей не терпелось еще что-нибудь услышать, и она была от души благодарна мистеру Гардинеру, который сказал:

— Немногие люди заслуживают подобных похвал. Вы должны быть весьма счастливы, имея такого хозяина.

— О да, сэр, мне в самом деле очень повезло. Лучшего мне бы не сыскать в целом свете. Но я всегда замечала, что добрые дети обычно вырастают хорошими людьми. А он был самым отзывчивым, самым благородным мальчиком, какого мне когда-либо приходилось встречать.

Элизабет не отрывала от нее глаз.

— Неужели речь идет о мистере Дарси? — думала она.

— Его отец славился своей добротой, — заметила миссис Гардинер.

— О, да, сударыня, вполне заслуженно. И сын его будет точь-в-точь такой же. Он так же добр к простым людям.

Элизабет слушала, удивлялась, сомневалась и горела желанием узнать больше. Миссис Рейнолдс не могла заинтересовать ее ничем другим. Все, что она рассказывала о сюжетах картин, размерах комнат и стоимости обстановки, Элизабет пропускала мимо ушей. Мистера Гардинера очень развлекало проявление фамильного тщеславия, объяснявшего, по его мнению, преувеличенные похвалы мистеру Дарси со стороны его домоправительницы. Поэтому он постарался снова вернуться к прежней теме. И, пока они поднимались по длинной лестнице, миссис Рейнолдс с упоением продолжала описывать многочисленные достоинства своего патрона.

— Это лучший землевладелец и лучший хозяин из всех, когда-либо существовавших на свете, — сказала она. — Не то, что теперешние беспутные молодые люди, которые думают только о себе. Не найдется ни одного его арендатора или работника, который бы не сказал о нем доброго слова. Кое-кто находит его слишком гордым. Но я этого не замечала. Этот упрек, мне кажется, вызван тем, что в отличие от современных молодых людей, он не интересуется всяким вздором.

— В каком выгодном свете рисуют мистера Дарси эти слова! — думала Элизабет.

— Этот блестящий отзыв, — шепнула ей тетка, — не вполне сочетается с его отношением к нашему бедному другу.