Гордость и предубеждение

После многочисленных пауз и попыток поговорить на другие темы Элизабет не могла не вернуться к их первой теме и сказала:

– Меня так удивляет его дружба с мистером Бингли! Как может мистер Бингли с его, казалось бы, приветливым характером, и который и есть сама приветливость, дружить с таким человеком? Что же держит их вместе? Вы хорошо знаете мистера Бингли?

– Я совсем его не знаю.

– Это – хороший, дружелюбный и обаятельный человек. Видимо, он просто не знает, какой фрукт этот мистер Дарси.

– Возможно, и не знает, потому что мистер Дарси способен быть приятным тогда, когда ему это нужно. У него такого умения хватает. Он может быть приятным и легким в общении компаньоном, если сочтет это нужным. С равными себе по общественному положению он ведет себя совсем по-другому, чем с людьми менее влиятельными и богатыми. Его надменность всегда при нем, но с богатыми он – снисходительно-либеральный, справедливый, рассудительный, благородный, а иногда даже дружелюбный – в зависимости от состоятельности и положения его собеседника.

Вскоре компания, игравшая в вист, распалась, и ее бывшие участники собрались вокруг второго стола, причем мистер Коллинз оказался между своей кузиной Элизабет и миссис Филипс. Последняя из вежливости поинтересовалась его достижениями в игре. Они оказались неважными – он проиграл в каждой партии. Когда же миссис Филипс начала высказывать по этому поводу обеспокоенность, он попросил ее не беспокоиться и с неподдельной эмоциональностью серьезно заверил ее, что это не имело никакого значения, потому что проигранные деньги для него – не стоящая внимания мелочь.

– Госпожа, – сказал он, – я очень хорошо знаю, что когда играют в карты, такое может случиться с любым; к счастью, мои обстоятельства не столь затруднительные, чтобы пять шиллингов много для меня значили. Конечно же, не каждый может этим похвастаться, и благодаря леди Кэтрин де Бург я навсегда избавлен от необходимости смущаться по поводу таких мелочей.

Этот разговор привлек внимание мистера Викхема. Некоторое время он наблюдал за мистером Коллинзом, а потом тихо спросил у Элизабет о степени близости отношений между ее родственником и семьей де Бург.

– Леди Кэтрин де Бург, – ответила Элизабет, – недавно наделила его приходом. Не знаю, как мистер Коллинз впервые попал ей на глаза, но можно с уверенностью утверждать, что познакомились они недавно.

– Вы, наверное, знаете, что леди Кэтрин де Бург и леди Энн Дарси были сестрами; и, соответственно, она является тетей ныне живущего и здравствующего мистера Дарси?

– Нет, не знала. О родственных связях леди Кэтрин я вообще ничего не знала. О ее существовании узнала же только позавчера.

– Ее дочь, мисс де Бург, будет иметь большое приданое; все считают, что они поженятся со своим кузеном и таким образом их брак объединит эти два имения.

Услышав это, Элизабет улыбнулась, потому что ей вспомнилась бедная мисс Бингли. Бесполезными суждено стать всем ее ухаживаниям, бесполезными и ненужными окажутся ее дружба с сестрой мистера Дарси и похвала в его адрес, если он уже решил жениться на другой.

– Мистер Коллинз, – сказала Элизабет, – высокого мнения о леди Кэтрин и о ее дочери; но некоторые подробности из рассказов о ее светлости наводят меня на мысль, что благодарность, которую он к ней испытывает, вводит его в заблуждение и что на самом деле она является женщиной гордой и тщеславной.

– Кажется, что в значительной степени так оно и есть: леди Кэтрин действительно женщина гордая и тщеславная, – ответил Викхем. – Я не видел ее уже много лет, но хорошо помню, что мне она никогда не нравилась и манеры ее всегда были властными и пренебрежительно-напыщенными. У нее репутация женщины расчетливой и разумной, но думаю, что частично это объясняется ее положением и богатством, частично – безапелляционными манерами и частично – надменностью ее племянника, который считает, что все его родственники непременно должны быть людьми исключительно умными.