Гордость и предубеждение (СИ)

Две недели Уилл провел у постели больного, пока доктор наконец не дал согласие на перевозку больного в Памберли. Томсон было запротестовал, но Одри твердо решил более не злоупотреблять гостеприимством барона Оранского и уехать домой как можно скорее. Сам барон также был против, но противопоставить слову мистера Одри не смог никто, даже Джорджина. Сестра, казалось, потеряла несколько лет жизни, впервые увидев брата, однако рюмка коньяка, разрешенная встревоженным Одри, привела ее в чувство. Она долго ругала Генри за неосторожность и Уилла за очень уж неаккуратное сопровождение, а под конец лекции запретила Одри ездить верхом. Смех, поднявшийся в комнате, привел ее в чувство, девушка смутилась и убежала, однако вскоре вернулась и даже великодушно прочитала пару глав вслух для больного.

После этого были визиты молодой четы Адамсонов, которые, впрочем, наделали столько шума, что переплюнули и родных, и даже самого Уилла. Кейт искренне переживала и, кажется к вящей радости Уилла, полюбила всей душой хмурого избранника брата. Разумеется, она держала их секрет в неведении от мужа, поскольку подобные вести могли окончательно сразить молодого супруга. Однако в бароне Оранском она тут же признала второго посвященного в тайну и немедленно прониклась участием и к нему.

Картер, по сведениям барона, принявшего столь живое участие в судьбе обоих горе-героев, немедленно отбыл с полком на новое место летней стоянки. Его плечо заживало, по словам Оранского, «как на собаке, прошу прощения», что заставило Томсона нахмурить брови.

А у Уилла состоялся самый неловкий и серьезный разговор с отцом. Мистер Томсон был суров и хмур. Он спросил единственного сына о будущем. И будущее, выбранное сыном, пришлось ему не по душе. Уильям покинул родительский дом в спешке под громкий хлопок двери отцовского кабинета. Мать выбежала за ним, а сестры столпились у окон, не понимая, что происходит. Матушка кричала ему вслед, что он негодный сын и надо, дескать, вернуться и объясниться, и никто в этом доме не щадит ее нервы! Но он пустил лошадь во весь опор, не оборачиваясь и не обращая внимания на окрики.

Ему пришло письмо от Кейт, спешно вызванной матушкой домой.

«Отец ужасно недоволен. Я не знаю о сути вашего разговора, но беспокоюсь, как бы этот эпизод не стал раскольным в вашем общении. Ты знаешь, отец любит тебя и никогда не пожелает тебе несчастия. Но и ты прими участие в нем. Уильям, напиши ему, коли не хочешь видеть» и проч. и проч.

Она умоляла его поговорить с отцом еще раз, сам Генри, узнав о ссоре с отцом, предложил самостоятельно съездить к нему и поговорить, но ему запретили. Уильям не послушал никого, а потому уезжал с тяжелым сердцем, не прощаясь с родителями.

- Ты не прав, брат, - сказала ему на прощание Кейт. – Но бог с вами, вы обязательно помиритесь. Ведь кроме тебя у отца нет других собеседников.

- Кейти, ты принижаешь себя. Отец больше всех любит тебя, так что ему найдется, с кем поговорить, - ответил молодой человек.

Девушка вздохнула. Бесполезно было уговаривать что его, что отца. Они потому и были отец с сыном, что были настолько похожи в своем упрямстве и гордости. И предубеждении в мыслях и поступках. И если Уилл переступал через предрассудки хоть иногда, то батюшка в силу возраста привык действовать согласно привычкам.

Эдвард приобнял ее за плечи.

- Счастливого пути, друзья мои. Мы вас ждем в любое время, - сказал он, пожимая руку Уиллу.

- Разумеется, - хрипло отозвался из коляски Одри. – Обязательно приезжайте в Памберли осенью.

- Милая мисс Одри, я вас так полюбила, что совершенно не хочу отпускать! – воскликнула Кейт, обнимая на прощание Джорджину. Та растрогалась, рассыпаясь в словах любви. Мисс Адамсон позади плотно сжала губы, не демонстрируя, впрочем, ничем большим свое недовольство.

- Джорджина, Джорджина, я же говорила, вы мне стали точно сестра, - отозвалась девушка, обнимая ее руки. – Мисс Адамсон, я вас тоже сердечно обнимаю и зову в гости!

- До свидания! – все погрузились в коляску, и та с медленным скрипом двинулась по дорожке. Уилл наконец откинулся назад и посмотрел на Одри.

- Как вы? – спросил он, с тревогой глядя на бледное лицо. На каждой кочке тот сжимал губы, но не морщился и ничем не выдавал боли.

- Все в порядке, не переживай, - ответил тот.

- Надо было подождать еще неделю, - с укором заметила Джорджина, и Уилл был с ней полностью согласен. – Ничего бы не случилось с Памберли за неделю, брат.

- Мы и так задержались здесь, - улыбнулся Генри. – Нас ждут великие дела.

- Это какие, прежде всего? Ведь первостепенная задача твоя – выздороветь, - сказала девушка, и Томсону снова было нечего прибавить.

- Прежде всего… - Одри слегка подтянулся на сидении и сел, тихо выдохнув, - мы выдадим тебя замуж.

Возмущенный возглас Джорджины был слышен даже за пределами коляски, а мужчины рассмеялись.