Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи

Служанка могла воспользоваться небольшой щеткой для подметания просыпавшегося угля, пестиком, заменяющим кочергу, щипцами и ящиком для угля. К ящику для угля полагались еще лопатка и совок. Из горящего камина часто вылетали угли, поэтому дорогие ковры в комнате от огня и копоти защищал специальный выступ камина, на котором раскладывали парадные пестик, щипцы и лопатку. Их старались не пачкать, а для повседневного употребления использовали более дешевый и простой набор.

Женский вопрос и мужской ответ

Как-то, когда Шарлотте было десять, а Энн – около четырех, Патрик Бронте решил проверить, несколько его дети умны. Вот как он рассказывает об этом испытании: «Я начал с самой юной, Энн, и спросил ее, чего дети хотят больше всего. Она ответила: „Повзрослеть и поумнеть“. Я спросил у Эмили, что мне делать с ее братом, который часто шалил. Она ответила: „Урезонь его, а если он не послушается – побей его“. Я спросил у Бренуэлла, как лучше всего объяснить различия в уме между мужчинами и женщинами, и он ответил: „Если рассмотреть различия между их телами“; затем я спросил Шарлотту, какая самая лучшая книга на свете, и она ответила: „Библия“, тогда я спросил, какая книга следует после Библии, и она ответила: „Книга природы“. Тогда я спросил ее, какое, на ее взгляд, образование нужно женщинам, и она сказала: „То, которое поможет им лучше управлять своим домом“. И тогда я спросил, какой самый лучший способ потратить время, а она ответила: „Готовиться к вечной жизни“. Ее слова произвели на меня большое впечатление, и я надолго их запомнил».

Итак, в первое десятилетие жизни дети Бронте выучили несколько аксиом, которые казались незыблемыми представителям их класса. Дети – хорошие дети – больше всего хотят повзрослеть и поумнеть, розга и доброе слово в трудных случаях помогают лучше, чем просто доброе слово, различия между умом мужчин и женщин лучше всего объяснять различиями в их телах, а вовсе не образованием, которое им дают, – эта мысль кажется аксиомой и многим современным мужчинам и женщинам, но ученые разводят руками: по их данным выходит, что социальное окружение и его установки влияют на мышление людей гораздо сильнее, чем физиология. И наконец, главная задача человека на этой Земле – готовиться к вечности, а главная задача женщины – заботиться о своем доме и не мечтать о большем. Так что Шарлотта прекрасно понимала, какую реакцию вызовет ее желание стать писательницей.

Но зимой 1836–1837 годов она поняла, что сойдет с ума, если не попытается что-то предпринять. Учительское жалование мизерное, приданого у Шарлотты не было, красотой она не блистала – по всему выходило, что ей придется тянуть эту лямку всегда, просто для того, чтобы не умереть с голоду. Шарлотте всего двадцать, а в этом возрасте жизнь без надежды на радость невыносима. Она чрезвычайно раздражительна, страдает от бессонницы, у нее начинается нечто вроде того, что современные врачи называют паническими атаками. Она бранит себя за подобные переживания, видит в них проявления себялюбия и гордыни, она ропщет, и это приводит ее в ужас. Она чувствует себя уродом, грешницей. Она пишет Элен: «В моем характере есть свойства, которые приносят мне несчастье, я знаю, чувства, которые вы не разделяете, да и немногие, совсем немногие на свете способны их понять, чем я нимало не горжусь. Напротив, я стараюсь скрыть и подавить их, но временами они все же вырываются наружу, и те, кто наблюдает эти взрывы, относятся ко мне с презрением, а я надолго делаюсь сама себе противна…» Она хочет смириться, но не может. Дух молодости шепчет ей: «Попробуй! Рискни! Что ты теряешь?». И она решает послать свои стихи небезызвестному нам Роберту Саути, одному из небожителей Озерного края, уповая на чудо. Стихи она сопроводила письмом, в котором спрашивала его совета, стоит ли ей продолжать заниматься литературой.

* * *

Мы уже знаем о пристрастии Саути поучать и стыдить ближнего, поэтому, в отличие от Шарлотты, не будем тешить себя иллюзиями. Ответ, пришедший через пять месяцев, оказался вполне в стиле этого педанта.