Гордость и преступление

В последнее воскресенье июля Вика с Питером посетила Кларенс-хаус, резиденцию принца Уэльского: Сибби отмечала день рождения. Так как он был некруглый, то отмечали более чем скромно, тем более что герцогиня, облаченная, как водится, в совершенно не шедший ей наряд шафранного цвета и громоздкую парюру из оранжевых сапфиров эдвардианской эпохи, празднества подобного рода не признавала.

— Ах, что отмечать дни рождения, когда надо отмечать каждый день, который у тебя есть! — заявила она со своей всегдашней прямотой. И добавила с улыбкой, взглянув на Вику: — Пока тебя не угостили чайком с «казачком»!

Эта, по сути, страшная тема давно стала своего рода внутренней шуткой «фирмы» в отношении Вики, как и страсть к виски дяди Кларенса. Вика, понимая, что сопротивление бесполезно, сносила подобное проявление британского юмора стоически.

Раздались громкие голоса — приехали дети Сибби от первого брака вместе с многочисленными внуками, и герцогиня, редко их видевшая, ретировалась из Утреннего салона в холл.

Микки, как всегда, в безупречном жемчужно-сером костюме-тройке, как всегда, с цветочком в петлице, пружинисто для своих семидесяти встал с дивана и произнес:

— Самое время прогуляться по саду. Дорогие мои, сопроводите меня!

Он обратил фразу к Вике и Питеру, а также Эдди и Кэролайн. Последняя хотела взять с собой детей, но Микки, шутливо пригрозив ей пальцем, заметил:

— Только вы вчетвером! Имею же я право как отец прогуляться с вами по своим владениям?

Вообще-то Микки обожал своих внуков еще больше, чем Сибби своих, так что было более чем странно, что он велел сдать их на руки гувернанткам, однако никто с ним спорить, конечно же, не стал.

Погода — и в этом принц Уэльский оказался прав — была отличная: после долгих дождливых дней над Британией завис антициклон, принесший с собой из Сахары небывалую жару. Все сияло и переливалось, над буйно цветущими растениями, отяжелело гудя, зависли шмели, стрекотали кузнечики, пели птицы.

Заложив руки за спину, Микки вышагивал впереди меж грядок, Вика с Питером шли на два шага позади слева, а Эдди с Кэролайн справа.

Вдруг остановившись и повернувшись, Микки с легкой улыбкой произнес:

— Думаю, тут нас никто подслушать не сможет. Потому что то, что я вам сейчас открою, предназначено только для ваших ушей и ни для чьих более. И поклянитесь, что до того момента, пока я не разрешу, вы никому не сообщите то, что узнаете прямо сейчас и прямо здесь! Это крайне важно!

Молодые люди, недоумевающе переглянувшись, выполнили просьбу Микки, давно привыкнув к его эксцентричным выходкам. Видимо, сказывалась кровь его предка, склонного к подобным же выкрутасам короля Георга IV.

Микки, удовлетворительно качнув головой, с улыбкой же продолжил:

— Как хорошо, что Сибби занята со своей семьей, так что я могу беспрепятственно поговорить с моей.

Вика вдруг ощутила, что у нее засосало под ложечкой.

— Впрочем, она в курсе, потому что я, естественно, обсуждал этот шаг и с ней, и она полностью на моей стороне и поддерживает мое решение. Своим детям она, конечно же, ничего не скажет. Они все сами узнают, причем, думаю, весьма скоро из моего телевизионного обращения…

— Что узнают, папа? — произнес нетерпеливо Эдди, а Питер добавил:

— О каком таком телевизионном обращении ты ведешь речь, отец?

Микки, склонившись над пышной розой, понюхал ее, закрыл в блаженстве глаза и, не открывая их, проговорил:

— Уже давно я принял решение, что не взойду на трон. Мне хорошо и так, и я намерен посвятить остаток жизни борьбе с глобальным потеплением и уничтожению пластика. Если я стану королем, то вести кампанию для продвижения этих жизненно важных тем я не смогу, так как монарх имеет право на все, только не на свое мнение, выраженное публично. Посему предпочту остаться до конца дней своих принцем Уэльским!

Вика услышала глубокий вздох и, посмотрев вбок, увидела смертельно побледневшую Кэролайн, глаза которой победоносно сверкали, а ноздри трепетно раздувались.

— Папа, что ты такое говоришь! — заявил дрогнувшим голосом Эдди. — Из тебя получится прекрасный король, мы все это знаем, поэтому…

Микки, снова понюхав розу, ответил:

— Решение я принял уже около десяти лет назад и менять его не намерен. Как только… Как только мамуля отойдет в мир иной, что, с учетом ее резкого ухудшения самочувствия, может произойти в любое время, я выступлю по телевизору и еще до того, как Тайный совет официально объявит меня новым королем, откажусь от прав на престол и передам их тебе, сын мой!

Он положил руку на плечо Эдди, и тот, едва не плача, пролепетал:

— Но, папочка, я не могу… Я не готов…

Кэролайн, решительно взяв его под руку, произнесла мягким, но таким решительным тоном:

— Эдди, милый мой, конечно же, можешь. И давно готов. И вообще, уважай волю отца!

Вика нащупала руку Питера и сжала ее, и тот пожал ее в ответ.

— Да, сын мой, слушай свою жену, из нее выйдет превосходная королева. Как и из тебя — превосходный король. Ждать осталось, увы, недолго…

Эдди прошептал: