Гордость Карфагена

Вот почему он обрадовался делегации, прибывшей из Карфагена на нескольких кораблях. Гасдрубал надеялся услышать о своей долгожданной отставке. Он стоял на балконе и смотрел, как морские суда спускали паруса и шли на веслах между скал, защищавших устье гавани. Флот был впечатляюще большим — более тридцати кораблей различных размеров. Весла пенили воду в унисон, перемещая судна все ближе к берегу. Гасдрубал всегда удивлялся этому странному соглашению между кораблями и водой. Что делало поверхность моря то прочной, то жидкой? Вода поддерживала неимоверно тяжелые объекты и в то же время могла утопить любую мелочь. И почему при каждом приливе море разрасталось, словно боль, разрывавшая брюхо огромного зверя. Он никогда не стал бы морским капитаном. Смерть в яростной битве на суше казалась ему более приемлемой, чем гибель в бездонной глотке моря.

Вскоре к нему пришел Ноба, сжимая в пальцах несколько развернутых свитков.

— Они привезли подкрепление, — сказал он. — Четыре тысячи солдат. Скудное число, но, с другой стороны, это ливийцы.

Гасдрубал опустил уголок губ, затем его лицо приняло прежнее выражение. Он сел на низкий стул, широко расставил ноги и сложил руки на коленях. Густая щетина придавала ему неопрятный вид.

— Что еще?

— Десять слонов. Двести массилиотов. Кроме прочего, советники прислали тебе нового генерала. Это Гизго, сын Ханнона. Он служил лейтенантом у коменданта Карфагена. Теперь его перевели под твое начало, но он будет заниматься гражданскими вопросами. Тебе же велено сосредоточиться на военных делах. Контакты между Иберией и Карфагеном тоже будешь поддерживать ты. Думаю, это не очень хорошая новость.

— А что хорошего может быть в приезде Ханнона? Совет не передавал для меня других сообщений? Есть что-то от шофета Хада?

Оруженосец покачал головой.

— Когда-нибудь я выскажу им все, что о них думаю! Сколько войск они послали в Италию?

Ноба посмотрел на него и поморщился. Он прочистил горло, поднес к глазам один из свитков и мельком взглянул на текст.

— Они не послали Ганнибалу вообще ничего.

Гасдрубал вскинул голову вверх, вскочил на ноги и, вытянув руку, выхватил документ у оруженосца.

— Ты решил пошутить надо мной?

— Тебе известно, что у меня нет чувства юмора.

Бросив краткий взгляд на свиток, Гасдрубал отшвырнул документ в сторону.

— Объясни мне действия совета, Ноба. Потому что я не вижу в них смысла.

— Возможно, их ресурсы не так велики, как мы думаем, — предположил оруженосец.

— У них могут быть свои проблемы, но богатство Карфагена превосходит границы моего воображения, — возразил Гасдрубал. — Мне кажется, тут дело в другом. Они хотят, чтобы он потерпел неудачу, верно?

— Вряд ли эти старики устраивают заговор. Они богатеют на том, что мы делаем здесь. Как бы там ни было, наша армия увеличилась на четыре тысячи солдат по сравнению с вчерашней численностью.

Гасдрубал заметил Баялу, которая появилась в дальнем углу комнаты. Увидев Нобу, она остановилась и нерешительно провела рукой по ткани настенного гобелена. Баркид раздраженно вздохнул и понизил голос.

— А что если мы отдадим этому Гизго полную власть над Новым Карфагеном? Пусть забирает город. Напиши депешу советникам. Передай им, что я собираюсь присоединиться к моему брату. Я возьму с собой всего лишь несколько тысяч солдат — ту малую толику, которую они могли бы послать Ганнибалу.

Ноба сложил руки на груди.

— Совет не позволит тебе уехать. Мы оба знаем это. Наши недоброжелатели уже воспользовались тем фактом, что ты постоянно просишь отставки. Сегодня они еще говорят, что ты необходим для Иберии, а завтра поставят под сомнение твою лояльность Карфагену. Смотри, как они запускают руки в наши дела, выхватывая сначала одну часть твоей власти, а затем другую.

— Ноба, за последние несколько месяцев ты стал невыносимым всезнайкой! Я помню время, когда ты был на моей стороне.

— Моя верность требует, чтобы я указывал тебе на ошибки, — ответил оруженосец. — Это лучше и честнее, чем поощрять твои глупости. Ты сам все понял бы, если бы боги даровали тебе такую мудрость, как у твоего...

Гасдрубал выбросил руку вперед и остановил кулак у самого лица оруженосца — достаточно близко, чтобы этим жестом передать серьезность угрозы.

— Закончи фразу, и ты больше никогда не испытаешь радости в жизни.

Ноба закатил глаза к потолку. Затем, подумав, он сказал:

— Извини меня. Я оговорился. Поступай, как хочешь. Я пойду и поприветствую Гизго от твоего лица. Сегодня вечером у нас с ним ужин.

Когда звуки его шагов затихли в коридоре, Гасдрубал закрыл глаза и перевел дыхание. Затем, услышав, как к нему подошла Баяла, он обернулся и посмотрел на нее. Она медленно обошла его полукругом и, прикинувшись застенчивой девушкой, высунула кончик языка между зубами. Ее серые глаза искрились озорством. Похоже, она снова приглашала его к любовным играм. Но, даже чувствуя сексуальное возбуждение, он отвернулся от нее. У него не было настроения для подобного времяпрепровождения. Она, видимо, уловила это и еще больше удивила, сказав:

— Ноба прав.

— Возможно, — ответил Гасдрубал, — но я не спрашивал твоего мнения.