Гордость Карфагена

Стоя над картой, он чувствовал румянец на щеках. При всей своей информативности рисунок не позволял принять адекватного решения. Пером, нарисовавшим контуры Альп, водила лишь одна рука. Это был не действительный мир, а только смутные и неполные его очертания. Но вскоре придет день, когда Ганнибал сам оценит реальность этих гор и обитавших там народов. Он почувствует острые камни под своими сандалиями и осмотрит вершины, покорившиеся ему во время марша. Он увидит глаза варваров, почувствует запах их дыхания, пожмет им руки в дружеском союзе или прольет кровь в сражении с врагами. Какое странное мгновение! Тысячи жизней начинали зависеть от планов, которые он сейчас выстраивал из воздуха в спокойном уединении. Жаль, что в этот миг рядом с ним не было отца, который разделил бы его восторг. Командир решительно изгнал такие мысли из ума. Неопределенность и сожаления были оковами, которые ограничивали действия людей.

Когда он снова склонился над картой, в дверном проеме появилась Сапанибал. Постояв мгновение в молчании, она переступила порог и кивнула слуге, ожидавшему у входа. Раб склонил голову и выскользнул из комнаты, оставив двух родственников наедине. Это была их первая встреча с глазу на глаз в нынешнем году.

— Надеюсь, я не помешала тебе, брат, — промолвила Сапанибал .

Ганнибал поднял голову и обернулся. При виде сестры его лицо несколько раз изменило выражение. Сначала он встретил ее суровой хмуростью военачальника. Затем на его губах заиграла снисходительная усмешка брата, а затем пришла честная усталость, которую он показывал лишь нескольким людям в мире.

— Мне многое мешает, сестра, но ты всегда желанная гостья.

— На самом деле я пришла как посланница твоей возлюбленной супруги. Она тревожится о тебе и боится, что ты можешь простыть на своих зимних тренировках.

Ганнибал улыбнулся и покачал головой.

— Она боится за меня сейчас, когда я просто готовлюсь к войне? Вы, женщины, странные создания. Вы с гордостью провожаете меня на сражение, но тревожитесь о каком-то малом недуге.

— Небольшие неприятности часто приводят великих людей к печальной кончине. Поверь мне, не одна Имилце волнуется о твоих чрезмерных нагрузках.

— Чрезмерных нагрузках? — вскричал Ганнибал. — О чем ты говоришь, сестра? Чтобы спланировать грядущую кампанию, мне нужно думать день и ночь. Просто ты привыкла жить в штиле. Иди и посмотри, как делается буря!

Он поманил ее к столу.

— Несмотря на свою красоту, эта карта очень неточна и изобилует пустыми пространствами, которые мне придется заполнить смертью многих солдат. Ты знакома с моим планом?

— Мне не позволено участвовать в военных советах, — ответила Сапанибал. — До меня доходят только домыслы и слухи.

Ганнибал сомневался, что осведомленность его сестры столь ограничена. Тем не менее, он начал с простых объяснений:

— Я намечаю наземную атаку. Так как римляне разрушили наш флот во время последней войны, они считают, что находятся в полной безопасности. Природные преграды кажутся им неодолимыми. Наша армия не может переплыть через море. А с севера их защищают Альпы и Пиренеи. Так, по крайней мере, думает Рим. Мои осведомители сообщают, что наши враги намерены вести войну по своим правилам. Они ожида ют, что я буду укрепляться здесь, в Иберии — сидеть и ждать, когда они одержат надо мной победу. Это их ошибка.

Он замолчал и посмотрел на стол. Сапанибал язвительно спросила:

— Мой брат решил изменить карту мира? Убрать все то, что не устраивает его?

— Карта останется такой, какая есть, — ответил Ганнибал. — Этой весной мы пройдем вдоль побережья Средиземноморья, ранним летом пересечем Пиренеи, в июле приблизимся к Роне, а осенью перейдем через Альпы. Я задумал долгий и трудный поход, но он вполне возможен. Вся его сложность в том, что мы будем первыми. Вспомни о подвигах Александра, когда он вновь и вновь совершал невообразимые поступки. Что скажешь о моем плане?

Сапанибал засмеялась.

— Командир интересуется мнением женщины в вопросах войны?

Ганнибал молча смотрел на сестру, ожидая ответа. Среди детей Гамилькара она была старшей и, несмотря на слабый пол, равнялась брату по уму и мудрости. Они оба знали это. Сапанибал приучила Ганнибала к уважению с самых ранних лет, когда превосходила его в физической силе. Даже в юности во время бойцовских поединков она, обладая стройной длинноногой фигурой, время от времени побеждала его эффектными бросками. Двенадцатилетняя девочка в первом цветении ранней женственности ни в чем не уступала девятилетнему мальчишке. Ганнибал не забывал об этом. Его почтительность оставалась неизменной и в спорах, и в согласии. Поэтому, да, он интересовался ее мнением и знал, что она могла дать ему толковый совет.

— Твой план лучший из лучших, — сказала Сапанибал. — Отец гордился бы тобой. А что будут делать остальные? Какие судьбы ты приготовил своим родственникам?