Гордость Карфагена

Имилце подозвала служанку, и когда та передала ей Маленького Молота, она неловко посадила его на колени. Ребенок вел себя на удивление тихо. Его пальцы вцепились в складки мантии на бедрах матери. Дидобал нахмурилась. Ей хотелось лучше рассмотреть дитя. Она протянула к нему темные ладони и оторвала мальчика от невестки. Гамилькар открыл рот, чтобы заплакать, но, судя по всему, передумал, не зная, как отнестись к такому действию. Дидобал отошла на несколько шагов и осмотрела его в косых лучах света, которые лились из окна, расположенного высоко на стене.

Имилце опечалилась, что не нашла достойных слов для ответа. Она могла бы сказать, что считает теперь Карфаген родным городом и что мужчин забирала война, а не какая-то страна или народ. Она могла бы сказать, что тоже сожалеет о разлуке с мужем, который все время подвергает себя опасности. Она могла бы сказать о многом, но слова умерли внутри нее. Она молча посмотрела на потолок. Поначалу ее взгляд привлекла крохотная птица, которая кружила между колонн, но затем глаза задержались там еще на несколько мгновений. Имилце вдруг показалось, что потолок не был твердым, а состоял из темной жидкости, угрожавшей хлынуть вниз внезапным потоком. Она не могла оторвать взгляд от его сгущавшейся черноты.

Дидобал повернулась. Ее лицо осталось строгим и спокойным, но глаза окрасились в водянисто-красный цвет. Она передала мальчика служанке, затем обернулась к Имилце и после долгой паузы сказала:

— Добро пожаловать в мой дом. Заходи и живи, сколько хочешь.

Имилце взглянула на профиль женщины, выискивая признаки какого-нибудь чувства. Однако ничто в облике старой женщины не выдавало ее мыслей. Лицо с тяжелыми веками и спокойными глазами, смотревшими куда-то вдаль, не позволяло судить о ее настроении. Встреча закончилась, и Дидобал удалилась в свои покои. Ее служанки, словно рой насекомых, последовали за ней, жужжа и вращаясь вокруг своей королевы.

В тот же день, не потрудившись предупредить Имилце, Дидобал представила ее аристократии Карфагена. Женщины приветствовали чужеземку, но большую часть времени общались с хозяйкой дворца. Они вели себя напыщенно, давая понять словами и жестами, что Имилце сначала нужно доказать свою принадлежность к их кругу. Мужчины охотно беседовали с ней, однако было ясно, что они не уважение выказывают, а просто нагло заигрывают. Собравшись в круг, они долго обсуждали эпикурейский вкус и везение Ганнибала, завоевавшего такую милую дикарку. Они вспоминали имена женщин, на которых он мог бы жениться и которых, возможно, опробовал перед ней. Несколько гостей пошловато признали, что она может одурманить многих мужчин.

Несмотря на плоские шутки, этот вечер показал Имилце, что ее здесь не считают важной персоной. Ее прибытие заинтересовало местную знать лишь по двум причинам: она была женой давно отсутствующего военачальника, и она могла стать матерью следующего поколения Баркидов. Ее снова и снова расспрашивали о сыне, а затем снова и снова рассказывали ей о муже, как будто она ничего не знала о нем и нуждалась во мнении карфагенян — людей, которые вопреки своей удаленности во времени и пространстве претендовали на более тесное знакомство с Ганнибалом. Весь вечер она чувствовала нараставшее недомогание. Ее внутренности по-прежнему бунтовали в животе. Спазмы переместились в тазовую область и оттуда поднимались вверх.

В перерыве между вечерними торжествами Имилце извинилась и прошла в ванную комнату. Присев облегчиться, она обнаружила причину своих физических недомоганий.

Их породили не столько тяготы дня, сколько давно забытые месячные кровотечения, которые отсутствовали у нее с того блаженного момента, когда она забеременела Маленьким Молотом. Как много месяцев прошло после ее последней менструации? Почти два года. Имилце надеялась, что семя Ганнибала задержится в ней. Но даже до того, как ее цикл возобновился, она поняла тщетность этих ожиданий. Сидя на корточках, Имилце прислонилась к каменной стене и обхватила голову руками. На нее напала беспричинная грусть. Она думала о Ганнибале и молча осуждала его за то, что он оставил ее одну среди чужих людей.

Софонисба оказалась ответом богов на ее безмолвные молитвы. Младшая сестра Ганнибала подошла к ней в дворцовом саду, окрашенном лучами заката. Она принесла с собой два маленьких кубка с вином, один из которых предложила Имилце. Они уже встречались вечером. Но им удалось только обменяться кивками и обычными приветствиями.

— Ты пробовала это? — спросила Софонисба. — Вино из пальмовых плодов. Его считают напитком бедняков, но матери оно нравится, и она всегда держит небольшой запас для личных нужд. Его нужно пить осторожно. Оно сильно пьянит. Пойдем поговорим у рыбных прудов.