Горе господина Гро

– Сам знаешь, какова цена этим слухам. – Он пожал плечами. – Пусть себе болтают. Как по мне, лишь бы плату за обучение отдавали, а потом пусть катятся на все четыре стороны, замена всегда найдется; да я, в случае чего, и в одиночку неплохо прокормлюсь. Только мало кому из моих бедолаг такое по плечу – взять да и начать новую жизнь. От Митти я, знаешь, тоже не ожидал, хотя ей, в отличие от большинства, было куда возвращаться. Но мне всегда казалось, она пришла ко мне только потому, что с крыши головой вниз прыгнуть не решилась, вот и выбрала для себя медленную, нестрашную, в каком-то смысле даже приятную смерть – на свежем воздухе, в хорошей компании, по пьяному делу помрешь и не заметишь. И вдруг передумала. Молодец, что тут скажешь… Ладно, пойду я. А то мало того что тебя от дел отрываю, так еще и сам время теряю зря. В начале вечера, знаешь, обычно очень неплохо подают. Как минимум, на одну корону я с тобой уже посидел.

Я понял намек, нашарил в кармане монету, протянул ему.

– Экий ты все-таки ненасытный, Коба.

– Это не я ненасытный, а работа моя такая, – строго сказал нищий. – Один раз проявишь небрежность, не воспользуешься моментом, не возьмешь свое – и все, удача отвернулась, бегай потом за ней.

Он взял мою корону, внимательно оглядел, проверил, не фальшивая ли, наконец спрятал в карман, поклонился с самым что ни на есть серьезным видом, промолвил степенно: “Спасибо тебе, добрый человек” – и был таков.

А я закутался поплотнее в лоохи и принялся снова набивать трубку. Мне требовалось побыть одному и как следует подумать. В прежние времена я бы отправился домой и заперся в библиотеке, а теперь по всему выходило, что уединиться мне больше негде – кроме как под мостом.

Одиночество подействовало на меня благотворно. Первым делом я решительно выкинул из головы историю Араи Крамм – довольно любопытная сама по себе, она не имела никакого отношения к делу. В смысле, к заинтересовавшим меня детишкам. А вот что касается истории другой молодой леди, которая, хвала Магистрам, так и не стала вдовой, на сей счет у меня была одна версия. И она нуждалась в немедленной проверке.

Я послал зов Брине Клайвис. Первым делом спросил: “Ну как? Все живы?” Выслушал подробный рассказ о том, на каком именно боку сейчас спит ее ненаглядный муженек, насколько ровно он при этом дышит и пахнет совсем как прежде, а это верный признак выздоровления, к знахарю ходить не надо; впрочем, знахарь пока не появлялся, хотя обещал, что заедет вечером, а уже стемнело – и как теперь? Ждать его, послать зов или?..

“Значит, так, – сказал я. – Вечер еще только начинается, поэтому о знахаре не беспокойся. Объявится, не сомневайся, тем более у вас его амобилер в заложниках остался. Абилат мальчик бережливый, хорошими вещами не разбрасывается. Лучше скажи мне вот что. Возле вашего дома в последнее время незнакомые дети не слонялись?”

“Погоди. А когда ты приехал, их, что ли, уже не было? – спросила Брина. – Потому что еще утром я их видела…”

“Угрюмые такие детишки, да? Не бегали, не шумели, сидели тихонько напротив дома, и все. Так?”

“Ну да, – согласилась Брина. Но поскольку всегда старалась быть предельно точной и объективной, поспешно добавила: – Понимаешь, Кофа, строго говоря, я не знаю, бегали они или нет, потому что специально за ними не следила. Но когда я выходила из дома – да, сидели смирно. Я думала, это потому, что явзрослая, а значит, в каком-то смысле, враг. Могупрогнать, накричать или даже родителям пожаловаться, вот они и замирали в моем присутствии. Поэтому ты имей в виду, я в данном случае довольно ненадежный свидетель”.

“Ничего, – сказал я. – Сойдет. Скажи лучше, когда они появились? Можешь вспомнить?”

“Давно, – сразу ответила она. И тут же исправилась: – Ну то есть это мне кажется, что давно, у меня в последнее время день за год. На самом-то деле дней восемь назад – по крайней мере, Хийика тогда еще был здоров, это точно. Я почему помню: когда они появились, дома все было в порядке и я, соответственно, могла интересоваться чем-то кроме своих дел. Спрашивала у соседей, чьи это детишки возле моего дома болтаются, но никто не знал. Странно вообще-то, потому что в нашем квартале – как в деревне: все друг друга хоть в лицо, а знают. Значит, дети пришли с какой-то другой улицы. Ясперва удивилась, что их так далеко отпускают гулять, а потом вспомнила свое детство и поняла, никто их никуда не отпускает, конечно. Сами убегают, тайком. Родителям врут что-нибудь – и вперед, к неведомым землям. В смысле, по чужим кварталам шляться. А что ж, самое настоящее приключение”.

Она еще долго могла бы разглагольствовать, тема-то благодатная, но я услышал достаточно.

“Если ты опять их увидишь, возле своего дома или в любом другом месте, даже не обязательно именно эту компанию, любых детей, которые тихо сидят на одном месте и молчат, немедленно дай мне знать, – сказал я. – Это может быть очень важно”.

“Хочешь сказать, это какие-нибудь беглые мятежные Магистры?” – переполошилась Брина.