Горе невинным

– Я признаю, что факты были именно такими – то есть, если не входить в рассуждения, речь шла именно об убийстве. Но если все же копнуть глубже, многое можно сказать в оправдание. Мальчик был умственно нестабилен, хотя, к несчастью, и не в легальном понимании этого термина. Правила Макнотена[4] слишком узки и неудовлетворительны. Уверяю вас, доктор Калгари, что сама Рейчел – то есть моя покойная жена – первой простила бы и извинила опрометчивый поступок несчастного мальчишки. Она была весьма прогрессивным и гуманным человеком, обладала глубоким знанием психологических факторов. Она не стала бы осуждать его.

– Она прекрасно знала, насколько жутко мог вести себя Джеко, – вступила в разговор Эстер. – Он всегда был таким… просто никогда не мог ничего поделать с собой.

– То есть у всех вас, – неторопливо проговорил Калгари, – нет никаких сомнений… никаких сомнений в его вине?

Эстер удивленно посмотрела на него.

– Откуда они могли возникнуть? Конечно, он был виновен в убийстве.

– Только не произноси этого слова – виновен, – возразил Лео. – Оно мне не нравится.

– Оно и не соответствует действительности. – Калгари набрал воздуха в грудь. – Джек Эрджайл не был виновен в убийстве!

Глава 2

Подобное заявление должно было бы потрясти слушателей. Однако оно скорее оставило их равнодушными. Калгари рассчитывал столкнуться с проявлением волнения – невероятного, смешанного с недоверием счастья, – с начавшимися расспросами…

Ничего подобного не последовало. В глазах его собеседников царили недоверие и подозрительность. Гвенда Вон хмурилась. Эстер смотрела на него круглыми глазами. Впрочем, это можно было посчитать естественным – подобное утверждение трудно воспринять с ходу.

Лео Эрджайл нерешительно проговорил:

– Доктор Калгари, вы хотите сказать, что согласны с моей точкой зрения? Вы считаете, что он не отвечал за свои действия?

– Я считаю, что он этого не делал! Вы способны это понять? Или это вам не по силам? Он не убивал. Он не мог этого сделать. Лишь по чрезвычайно неудачному стечению обстоятельств он не смог доказать свою невиновность. Это мог сделать я.

– Вы?

– Это я подвозил его на машине.

Он произнес эти слова настолько просто, что на какое-то мгновение никто не мог поверить своим ушам. Однако прежде, чем собеседники его пришли в себя, течение разговора прервалось. Открылась дверь, и в библиотеку вошла женщина, встречавшая его в прихожей. Она сразу взяла быка за рога.

– Я тут проходила мимо и слышала, как этот человек говорит, что Джеко не убивал миссис Эрджайл. Почему он так говорит? Откуда ему знать?

Лицо ее, только что казавшееся ожесточившимся и воинственным, вдруг дрогнуло.

– Я тоже должна все слышать, – проговорила она жалобным голосом. – Я не могу оставаться снаружи, в полном неведении.

– Конечно же, Кирсти. Вы тоже член семьи. – Лео Эрджайл представил ее: – Мисс Линдстрём, доктор Калгари… Доктор Калгари говорит невероятные вещи.

Шотландское имя Кирсти озадачило Калгари. Женщина превосходно владела английским, однако в голосе ее угадывалась слабая иноземная интонация. Она заговорила полным обвинения тоном:

– Вам не следовало приходить сюда и говорить подобные вещи… нельзя расстраивать людей. Они пережили большое горе. И теперь вы огорчаете их подобными новостями… Все, что случилось, случилось по воле Божьей.

Привычное для такого утверждения самодовольство произвело на Артура неприятное впечатление. «Должно быть, – подумал Калгари, – эта особа принадлежит к числу тех отвратительных людей, которых радует всякое несчастье. Что ж, лишу тебя этого удовольствия».

Он продолжил сухой и быстрой скороговоркой:

– Без пяти семь в тот день я подсадил в свой автомобиль молодого человека, голосовавшего на шоссе Редмин – Драймут. Я отвез его до Драймута. Мы разговаривали по пути. Он показался мне симпатичным и обаятельным юношей.

– Джеко, несомненно, обладал особым обаянием, – согласилась Гвенда. – Все находили его привлекательным. Его подводил характер. Да и жизнь испортила его, – задумчиво добавила она. – Однако люди заметили это не сразу.

Мисс Линдстрём повернулась к ней и с возмущением выпалила:

– Нельзя так говорить о мертвых!

Лео Эрджайл несколько резковатым тоном проговорил:

– Прошу вас, доктор Калгари, продолжайте. Что помешало вам вовремя объявиться?

– Да! – Эстер задохнулась от негодования. – Почему вы увильнули… остались в тени? Мы публиковали объявления в газетах. Как вы могли оказаться таким злым, таким эгоистичным…

– Эстер… Эстер… – осадил ее отец. – Доктор Калгари все еще рассказывает нам свою историю.

Калгари посмотрел на девушку в упор.

– Я слишком хорошо понимаю ваши чувства. И знаю, что именно ощущаю… что буду чувствовать до конца своих дней… – Взяв себя в руки, он продолжил: – Итак, в тот вечер движение на дороге было очень оживленным. И я высадил этого неизвестного мне молодого человека в центре Драймута уже много после половины восьмого. Что, как я понимаю, полностью оправдывает его, поскольку полиция совершенно определенно заключила, что убийство было совершено между семью и половиной восьмого.