Горе побежденным

Но не сейчас – крейсера Камимуры старались прорваться к «Асаме», что едва ползла по морю, оседая на корму и кренясь на борт, стрельба с нее почти не велась, крейсер горел. Бэру корабль напоминал самурая, что сделал себе харакири, взрезав живот, а теперь полз, оставляя растянутыми собственные кишки, но показывая врагу несломленный дух.

Между тем число участников новой драмы, вроде греческой трагедии, где произошла схватка между ахейцами и троянцами за тело сраженного мечом Гектора Патрокла, заметно прибавилось, и события приняли неоднозначный характер, чреватый нехорошими последствиями.

Кинувшиеся на добивание «подранка» большие бронепалубные крейсера «Олег» и «Аврора» нарвались на подошедший третий отряд под командованием вице-адмирала Дэва Сигэто, и теперь отступали как псы, рыча и огрызаясь. Именно к ним поспешил с помощью Бэр на «Ослябе», вышедшем из строя броненосцев Небогатова.

Сикурс требовался немедленно – два японских бронепалубных крейсера, средних по размеру, по своей огневой мощи являлись как бы «половинкой» любого из «асамоидов» – по одному 203-миллиметровому орудию на носу и корме, да десяток 120-миллиметровых пушек, по пяти на каждый борт. Два трехтрубных малых крейсера типа «Нийтака» несли на себе по шесть 152-миллиметровых пушек – при этом на «Авроре» было восемь таких стволов, да двенадцать на «Олеге». Силы неравные, а потому приход «Осляби» должен был предотвратить начавшееся избиение. И броненосец уже начал стрелять, стараясь попасть во флагманскую «собачку» – так четверку быстроходных вражеских крейсеров называли русские моряки в Порт-Артуре. Хорошо, что сейчас их осталось только два, «Читозе» и «Кассаги», на последнем развевался адмиральский флаг. А другая парочка из «Такосаго» и «Иосино» уже давно лежала на морском дне у берегов далекого от Цусимы Квантуна.

Готовность начать атаку на русские броненосцы и крейсера показывали два десятка вражеских миноносцев, собравшихся в две стаи. Для парирования этой угрозы уже выдвинулись «камешки» со «Светланой», их 152-миллиметровые и 120-миллиметровые орудия Кане смертельно опасны для маленьких корабликов. А вот «Асаму» готовились атаковать сразу пять русских миноносцев, что уже подошли к месту схватки.

В том, что современный боевой корабль большого водоизмещения потопить одной артиллерией очень трудно, Бэр убедился воочию – убийца русского «Варяга» не желал тонуть от попаданий снарядов, хорошо прикрытый броней, как средневековый рыцарь латами. Зато торпеда поражала его насмерть, как длинный и острый клинок мизерикордии находил в доспехах узкую щель и убивал повергнутого на землю рыцаря. И то и это настоящий «удар милосердия», тут нельзя давать пощады противнику, ведь оправившись от ран, тот будет снова представлять смертельную угрозу.

Так что адмирал Фелькерзам полностью прав – поверженного врага нужно обязательно добивать, и Бэр стал внимательно смотреть на происходящие события…

Глава 33

На мостике своего флагманского корабля с совершенно непроницаемым лицом стоял командующий Объединенным флотом вице-адмирал Того Хэйхатиро. На некотором отдалении от него стояли чины штаба, укрывшиеся за противоосколочными стенками, сложенными из пробковых коек. Впрочем, русские корабли уже шли в обратном направлении, сделав классический поворот «все вдруг», и теперь направляясь курсом «норд-ост».

В сражении возникла пауза, и сейчас японский адмирал мучительно размышлял над тем, что делать дальше. Бой с русской эскадрой пошел совсем не так, как он рассчитывал – Рожественский оказался коварен и хитер как тысяча ночных духов, такое Хэйхатиро даже предположить не мог. Двенадцать часов тому назад поступило ошеломительное сообщение – русские корабли появились в проливе между Квельпатром и Гото, там, где их появление и ожидалось. Вот только они не крались под ночным покрывалом, нет, они растянулись широкой цепью и принялись уничтожать вспомогательные крейсера один за другим, используя даже орудия главного калибра, из которых вели огонь сегметными или картечными снарядами. А затем лишенный хода пароход просто добивали торпедами.

Подробности ночного сражения сам Того узнал только поздним утром, когда стали приходить внятные радиосообщения. До этого русские перебивали искрою все радиоволны, в эфире царила ужасная мешанина, и понять что-либо связное не удалось даже опытным радистам. Единственное что выяснилось, русские посылали друг другу совершенно открытые сообщения, причем не закодированные, а составленные из замысловатой ругани, непонятного набора слов, разобрать который не смогли даже знающие язык северных гайдзинов опытные офицеры, несколько лет ведшие агентурную работу в Порт-Артуре и Владивостоке.