Горечь и мед

— Нет, чувак, о чем ты? Она же моя подруга. — Вадим испуганно поднял руки вверх, показывая, что сдается. Затем он отошел на шаг, еще раз посмотрел на фото из паблика, а затем на Фила. — Да вы, должно быть, шутите? — Вадим переводил взгляд то на фото, то на Филиппа. — Это ты на фотках?! — он почти ткнул телефоном ему в лицо. Вадим по-детски засмеялся, прикрывая рот кулаком. — Нет, ты не подумай, я ничего такого, просто так неожиданно…

— Да, это я. — Фил поднял голову, визуально сделавшись выше Вадима. Отошел в сторону и взял меня за руку. — Можешь хоть всей школе рассказать.

— Не собирался вообще-то, — он убрал руки в карманы, — Я наоборот рад за вас. Думаю, вы отличная пара.

Я выдохнула. В какой-то момент мне показалось, что они могут подраться. Прямо здесь. Посреди школьного коридора. Рука Фила сжимала мою так уверенно. Это давало ощущение защищенности. Звонок прервал их беседу, и Вадим, кинув ему “увидимся”, прошел в класс.

— Ты точно в порядке? Тот, кто ведет этот “Спленик”, должен прекратить постить личную жизнь старшеклассников.

— А что ему тогда постить? Сплетни про шестиклашек с их переходным возрастом и угрями на лице? Мне пора на урок, — я потянулась, чтобы обнять его, — спасибо, что заступаешься.

— Конечно, ты ведь моя девушка, — он провел ладонью по моей щеке. — Ну, все, иди.

Сияние моей улыбки могло бы ослепить всю школу. Да, что уж там, весь мир! После этих слов я как в тумане дошла до своей парты и присела за нее. Достала тетрадь и учебник по алгебре. И свою единственную ручку. Мимо ушей проносилось все, что говорил учитель. Я глупо уставилась вперед и не замечала ничего вокруг.

— Яковлева, — Елизавета Витальевна, учитель алгебры и геометрии, прозвищем которой у учеников было немногозначное Елизавета Грымзовна, стукнула указкой по столу прямо передо мной. — В облаках витаем? Выходи к доске! Посмотрим, как ты усвоила тему прошлого урока.

Я беспомощно подняла взгляд на учительницу и встала. Доска была еще идеально чистая. Мерзкого коричневого цвета. Такая висела почему-то только в одном кабинете. В том, где по мнению почти всех учеников, происходили пытки: в кабинете алгебры и геометрии. Елизавета Витальевна начала диктовать мне пример.

— Остальные тоже записывают вместе с Яковлевой, — она замахала указкой в сторону моих одноклассников. — Кто решит быстрее Евы — поднимает руку. Если все будет правильно — поставлю пять. И тогда, даже если Ева решит правильно, у нее будет минус балл. И так может продолжаться, пока оценка Яковлевой не станет двойка! — Елизавета Витальевна горделиво улыбнулась, воображая, что ее план может как-то смотивировать меня решить пример быстро. На самом деле, двойки меня уже очень давно не пугали.

Я несколько секунд смотрела на пример, вспоминая, что мы проходили на прошлом уроке. К несчастью, я ничего не помнила. Словно после слов Фила о том, что я его девушка, у меня стерлась память. Лиза первая решила пример, пока я еще возилась на самом начале. Она подняла руку вверх со словами “я все”. Елизавета Витальевна, стуча высокими каблуками, подошла к ней. Она склонилась над тетрадью Лизы. В этот момент лицо моей бывшей подруги искажалось в ехидной улыбке. Она знала, что у меня не так хорошо с алгеброй, как у нее. Раньше бы она так никогда не поступила. Затем руку подняли еще несколько человек, пока моя оценка не ушла в минус.

— Два, Яковлева, садись на место. — проговорила Елизавета Витальевна и вернулась за свой стол, размашистым жестом руки влепив мне двойку. Искать мою фамилию в списке обычно не приходилось. Она всегда самая последняя.

Я не расстроилась. Сейчас ничего не могло меня расстроить. До конца урока я пребывала в воздушном настроении. В голове крутилась фраза, сказанная Филом снова и снова.“Ты ведь моя девушка”. Мой первый парень. Мои первые отношения.

Мне нравился Фил. Нравилось, что он добрый, честный и справедливый. А еще забавный, конечно же. Нравилось, что он заступается за меня, хотя не знает, что пост обо мне в начале года — ложь. Ему наплевать на это, как мне кажется. Иначе он бы не относился ко мне так. Он был готов врезать Вадиму ради меня, я чувствовала это напряжение. Готовность защитить. И ему плевать, что это произошло бы на глазах у всей школы. Нравилось, как он смотрел на меня. От его взгляда я почти таяла. Тогда, в актовом зале, мне нравилось все. Его прикосновения. Его запах. То, как он двигается и ведет себя. Нежно, но в то же время пылко. С желанием. Похотью. Мне нравился весь он. Филипп Удельников.

5 декабря 2014 года.