Горечь и сладость любви

– Так отчего же? – продолжала она ухмыляться. – Яду мне пока ещё никто не подсыпал. – И тут она переменила тон и спросила: – И куда же ты пропал, красавчик?

– Я никуда не пропадал. Я…

– Понятно, я тебе просто надоела и ты слинял по-английски.

– Я не линял. Я думал, что тебя уже нет.

– Перестань нести ахинею! – рассердилась она.

– Нет, правда!

Она повернулась, чтобы уйти.

– Рая! Подожди! Я всё объясню!

Едва она замедлила шаг, как он догнал её и вывалил ей всю историю про столкновение «Мицубиси» с фурой.

– Интересное кино, – сказала она задумчиво. Потом тряхнула рыжими кудрями. – Идём!

– Куда?

– В клуб.

– Я не могу, меня ждут.

– Ну и катись, – процедила она презрительно.

– Подожди, Рая! – он схватил её за руку, крепко прижал к себе, а потом поднял упрямый выдающийся вперёд подбородок и поцеловал в губы.

И в это время что-то щёлкнуло, и их осветила неяркая вспышка. Ни он, ни она, увлечённые друг другом, этого не заметили.

Если бы Эдуард не был так ошарашен появлением из небытия Раисы, он заметил бы хотя бы краем глаза трёх девушек, выскользнувших из дверей клуба. Две из них позднее уехали на машине, а третья осталась, спрятавшись за раскидистой синей елью.

Этой оставшейся девушкой была не кто иная, как Алёна Игнатова.

Алёна, в отличие от Веры, молча отвергнувшей руку и сердце их шефа, была тайно влюблена в Данилова. Алёна любила Андрея Ивановича так сильно, что искренне желала ему счастья, пусть не с ней, так с другой. Верин отказ от Данилова она приняла как личное оскорбление.

Хотя, чего греха таить, некоторое очень короткое время она надеялась, что он обратит внимание на неё, Алёну, более молодую и жизнерадостную. Но очень скоро девушка поняла, что их шеф – закоренелый однолюб и никто ему не нужен, кроме Веры Евдокимовой. По всему выходило, что быть Данилову старым холостяком. И если разбираться в сути, то неизвестно, что хуже – старая дева или старый холостяк. Дева ещё может бросить камень в мужчин, обвинив их в том, что недооценили, пренебрегли. А в кого швыряться камнями старому холостяку? Всяк скажет – сам виноват! Вон сколько одиноких девушек и женщин, которые рады приголубить и полюбить чуть ли не самого завалящего мужичонку. А тут солидный, умный, симпатичный, богатый мужчина, владелец собственной фирмы. Ясно, что сам виноват.

Но Алёна-то знала, что Андрей Иванович ни в чём не виноват. Он самый! Самый! Самый! Просто более яркий и смелый, а точнее наглый, перебежал ему дорогу и увёл любимую девушку.

«Эх, Вера, Вера, Вера Матвеевна, – сокрушалась Алёна, плача по ночам от обиды за шефа в подушку, – а Андрей Иванович так верил вам! Так надеялся. Я-то как-нибудь переживу, переболею, найду себе пару, нарожаю детей и буду радоваться. Ведь это у меня первая запоздалая любовь. У всех девчонок первая любовь ещё в седьмом‐девятом классе случилась, а меня угораздило влюбиться в собственного шефа. Но ничего, судя по опыту подруг, первая любовь уходит относительно безболезненно, хоть и не забывается никогда. Вот Настюха постоянно, как у неё случается перерыв в любовных отношениях, закатывает глаза и восклицает про Ромку!»

Ромка – это парнишка из 11 «Б» класса, Настя с ним два месяца на переменах целовалась то в раздевалке, то в закутке перед комнатой технички.

Сколько лет прошло! И где он теперь, этот Ромка, а Настюха всё его вспоминает. «Вот и я буду так вспоминать свою первую любовь, хоть мы с Даниловым так ни разу и не поцеловались. Так что со мной всё ясно, а как же Андрей Иванович? Пропадёт ведь! У‐у тебе!» – грозила девушка по ночам тёмным окнам».

И вот! Нежданно-негаданно подфартило! Отправилась она с подругами в галерею поглядеть, кто из местных художников и когда выставляться будет. Посмотрели, Алёна про себя отметила, что и выставка картин Прилунина скоро ожидается. И притом большая выставка. Игнатова не собиралась лгать себе самой и не скрывала перед другими, что картины Эда Прилунина ей нравятся, она считала его талантливым и оригинальным. Были у него и такие вещи, что не то чтобы поражали зрителя, но брали в плен, не отпускали: так и хотелось возвращаться к ним и смотреть на них снова и снова.

Но это не мешало Алёне злиться на художника за то, что он украл Веру Матвеевну у Андрея Ивановича. К тому же Алёна не верила, что главбух будет счастлива с художником. Думала при этом Игнатова примерно как родительница Веры Татьяна Васильевна: «Художник – он и есть художник, личность творческая, легко поддающаяся порывам, а значит, ненадёжная. Другое дело Данилов. За Андреем Ивановичем Вера была бы как за каменной стеной. Никакая жизненная непогода не смогла бы омрачить безоблачную жизнь, которую обеспечит ей Данилов».

Им бы после галереи идти домой, но тут Настёна, одна из её подруг, большая любительница покутить в ночных заведениях, та самая, чьей первой любовью был Ромка из 11 «Б» класса, затащила их с третьей подругой Аннушкой в «Магический слон». До этого подруги там не бывали ни разу, им стало любопытно, и они решились заглянуть на приветливо мигающие огоньки.