Горечь и сладость любви

Он поднялся на ноги, шатаясь, подошёл к двери, снял трубку:

– Кто?

– Грузчиков вызывали? – спросил мужской голос.

Он хотел сказать «нет» и положить трубку домофона, но взгляд Веры заставил его открыть дверь.

Вскоре в прихожую ввалились четверо дюжих молодцов, осмотрели поклажу, валявшуюся на полу, спросили:

– Это всё?

– Всё, – кивнул Прилунин.

– Немного же ты, мужик, нажил, – не выдержал один из них, остальные заулыбались.

Вскоре прихожая была освобождена от разложенных в ней вещей.

Прежде чем уйти, Эдуард сделал ещё одну попытку:

– Вера!

Она протянула руку:

– Верни, пожалуйста, ключи.

Он достал ключи и со злостью швырнул их в угол прихожей, игнорируя раскрытую Верину ладонь, вышел и захлопнул за собой дверь. Уже с лестничной площадки он крикнул:

– Ты ещё об этом пожалеешь!

– Я уже жалею, – тихо прошелестел Верин голос, но её никто не слышал, кроме неё самой. «Вот я и вернулась на круги своя», – подумала Вера.

Однако, несмотря на снедавшую её внутреннюю боль, Вера на следующий день как ни в чём не бывало отправилась на работу. По крайней мере, всё знавшая Алёна не увидела на лице своей начальницы ни следов слёз, ни тёмных кругов под глазами. Вера выглядела спокойной и отдохнувшей, точно она проспала всю ночь безмятежным сном.

Игнатова невольно восхитилась выдержкой своего непосредственного начальника и подумала о том, что не зря, наверное, Данилов влюбился именно в Веру Матвеевну.

«Остаётся только надеяться, что она не придушила своего художника и не выбросила его хладный труп в мусорный контейнер», – подумала Алёна с чёрной иронией.

Казалось, ничего не изменилось в жизни Веры, по крайней мере, никто ни о чём не догадывался. Даже то, что Вера перестала приходить на работу пешком и стала приезжать на автомобиле, заметил только Данилов. Может быть, о переменах, произошедших в жизни любимой женщины, Андрею Ивановичу что-то пыталось подсказать его любящее сердце.

– Вы, Верочка, разлюбили пешие прогулки? – спросил он однажды как бы ненароком.

– С чего вы это взяли, Андрей Иванович?

– Ну как же, раньше вы на работу приходили пешком, а теперь стали приезжать на машине.

– А, это… – небрежно отозвалась она и пояснила будничным тоном: – Просто я отказалась от съёмной квартиры и переехала к родителям. А от отчего дома, – улыбнулась Вера, – идти далеко.

Вера уже ушла, а ошарашенный шеф так и остался стоять столбом.

– Не понял, – наконец произнёс он вслух, когда рядом уже никого не было. – Что значит переехала к родителям? А куда делся жених?

Ответить на этот вопрос ему было некому.

Вера действительно отказалась от съёмной квартиры и переехала к родителям, когда поняла, что Прилунин не собирается оставлять её в покое. Остывший художник и впрямь решил во что бы то ни стало вернуть себе сердце строптивой невесты. Он предпринимал новые попытки каждый день и клял себя последними словами за то, что погорячился и вернул Вере ключи от квартиры.

С Раисой он больше не встречался. Она позвонила ему несколько раз, он не отозвался, и она оставила его в покое. Такой девушке, как Раиса Ломакина, несложно было найти замену Прилунину. Хотя она и не скрывала, что связь с художником льстит её самолюбию. «Но не хочет, не надо, найдём другого», – подумала она.

Наступил день, когда дверь квартиры, в которой они прожили с Верой так много счастливых дней и ночей, распахнулась перед ним. Но обрадовался Эдуард рано. На пороге стоял толстый усатый мужик и что-то сосредоточенно жевал. Он чавкал и с интересом рассматривал Эдуарда. А прожевав, спросил:

– Тебе чего, чувак?

– Не чего, а кого! Позовите Веру!

– Какую ещё Веру? – усмехнулся тот. – У меня в наличии только Надежда и Любовь.

– Издеваетесь? – начал закипать Эдуард.

– Ты чего, больной? – обиделся мужик и крикнул в глубину квартиры: – Люба! Надюха! Идите сюда!

Вскоре на пороге появились две девицы. Одной было лет тридцать пять, другой вдвое меньше. И обе они были неуловимо похожи на мужика, открывшего ему дверь.

– Кто это? – спросил Эдуард внезапно осевшим голосом.

– Как ты и просил, Надежда и Любовь! Мои сеструхи. Выбирай любую! Но лучше Надю. Она давно замуж хочет, – и мужик подтолкнул старшую ближе к Эдуарду.

Прилунин отшатнулся.

– Мне Веру надо! – закричал он. Голос у него внезапно прорезался.

– Извиняй, чувак, Веры нет, – развёл руками мужик. – Не будь таким привередливым! Бери что есть!

Мужик по-свойски подмигнул Прилунину.

Эдуард отвернулся и опрометью бросился к лестнице. Посмотрев ему вслед, младшая из девушек спросила:

– Братец, а это кто?

– Откуда же я знаю? – пожал плечами мужик. – Я его в первый раз вижу!

– Псих какой-то! – фыркнула старшая.

– Всё может быть, – охотно согласился мужик.

– А ты меня ещё предлагал ему в жёны! – обиделась девушка.

– В твоём возрасте, – философски проговорил брат, – выбирать особо не приходится. А чувак, по-моему, очень даже ничего.

– Дурак, – ответила старшая сестра и удалилась. За ней последовала младшая, даже не взглянув на брата.

Мужик почесал макушку, проворчал недовольно:

– Вот и проявляй после этого братскую заботу о младших сёстрах.