Горечь войны. Новый взгляд на Первую мировую

В Европе между 1914 и 1918 годами сон Раскольникова отчасти сбылся. Каковы были итоги этого Армагеддона? Бельгия и север Франции, а также Румыния, Польша, Украина и Прибалтика были очищены от германских войск. Три империи — германская, российская и турецкая — сильно уменьшились в размере, а австрийская империя была уничтожена. Территория Венгрии сократилась, как и территория Болгарии. Уменьшилась и Великобритания, постепенно потерявшая большую часть Ирландии. Возникли новые страны: разошлись пути Австрии и Венгрии, а сербы добились своего, создав — вместе с хорватами, словенцами и мусульманами-босняками — южнославянское государство, после 1929 года получившее название “Югославия”. Чехословакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия обрели независимость. Италия расширилась, хотя меньше, чем рассчитывали итальянские лидеры: она приобрела Южный Тироль, Истрию, часть Далмации и (в 1923 году) Додеканесские острова. Франция вернула себе потерянные в 1871 году Эльзас и Лотарингию. Кроме того, она с Англией расширила свои колониальные империи с помощью “мандатов” на бывшие вражеские владения: Франция получила Сирию и Ливан, Англия — Ирак и Палестину, в которой обещала в дальнейшем создать национальный дом для еврейского народа. Две державы-победительницы также разделили между собой Камерун и Тоголенд. Вдобавок Германская Юго-Западная Африка отошла к Южной Африке, Германское Самоа — к Новой Зеландии, а Германская Новая Гвинея — к Австралии. Великобритания сверх того прибрала к рукам Германскую Восточную Африку, обидев этим Бельгию и Португалию, которым пришлось удовольствоваться менее ценными африканскими территориями. В конечном счете Сассун оказался прав, когда в июле 1917 года говорил о “завоевательной войне”: по словам Бальфура, на карте появилось “еще больше красного”^{2201}. На последнем заседании британского Военного кабинета перед Версальской конференцией Эдвин Монтегю сухо заметил, что он хотел бы услышать аргументы против аннексии всего мира Великобританией^{2202}. При этом Америка, стоявшая в шаге от глобального экономического преобладания, уже соперничала с Англией за положение мирового банкира. Идеи президента Вильсона о “новом мировом порядке”, опирающемся на Лигу Наций и международное право, также воплощались в жизнь, пусть и в далеком от его утопических мечтаний виде. Никто не обращал внимания на амбиции Японии, предъявившей претензии на Шаньдун как на свою долю бывших германских владений. Никто также не стал всерьез возражать, когда Турция и [Советская] Россия в нарушение Севрского договора поделили ненадолго получившую независимость Армению^{2203}.

Возможно, важнее всего было свержение трех династий — Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов (а также, вскоре после войны, и турецкого султана). На место их монархий пришли республики. Можно сказать, что Первая мировая стала поворотным моментом в длительном конфликте между монархическим и республиканским принципами государственного устройства. Корни этого конфликта восходят к Америке и Франции XVIII века или даже к Англии XVII века. Хотя две монархии — китайская и португальская — рухнули еще в 1911 году, в 1914 году республиканцы выглядели сравнительно слабыми, и некоторые консерваторы даже считали, что война может их окончательно добить. В действительности она нанесла смертельный удар трем из главных европейских монархий и серьезно ослабила еще несколько. Накануне войны потомки и родственники королевы Виктории занимали не только трон Великобритании и Ирландии, но и троны Австро-Венгрии, России, Германии, Бельгии, Румынии, Греции и Болгарии. В Европе республиками были только Швейцария, Франция и Португалия. Несмотря на соперничество между державами, личные отношения между монархами оставались теплыми, даже дружескими. Переписка “Джорджи”, “Вилли” и “Ники” наглядно демонстрирует, что правящие семьи по-прежнему составляли единую космополитическую и мультиязычную элиту, которая продолжала ощущать некоторую общность своих интересов. При всех обвинениях, которые обрушивала на кайзера британская военная пропаганда (и которые продолжают некритически повторять многие историки), Вильгельм II не был лично ответственен за начало войны. Напротив, когда стало понятно, что Англия поддержит в войне Францию и Россию, он безуспешно попытался убедить Австрию ограничиться оккупацией Белграда. Царь также был, с точки зрения начальника его собственного Генерального штаба, настроен излишне миролюбиво — достаточно вспомнить историю про обещание Янушкевича сломать свой телефон. Все монархи того времени, какой бы ни была власть каждого из них сравнительно с возможностями профессиональных политиков и военных, определенно не хотели воевать друг с другом, чувствуя, что, как предсказывал в мае 1914 года Бетман-Гольвег, “война опрокинет множество тронов”. По сути, Первая мировая была демократической войной — мобилизация миллионных армий не могла не угрожать монархиям.